по деревянной столешнице, отполированной до глянцевого блеска, были раскиданы в беспорядке бумаги разного размера, с записями и без. Но внимание невольного шпиона привлекло личное дело, лежащее на самой вершине этой неряшливой кучки.

Со старой цветной фотографии, наклеенной на титульный лист, ему нежно улыбалась Илона. Поперек снимка нехорошо сияла алая печать «Предназначена ______». В прочерке округлыми буквами было выведено «сиятельному Гавриилу».

И тут внезапно зашевелился жук в волосах, который так напугал туповатого служителя. Чертыхнувшись, Рик взял его за брюшко, приложил к щеке и брезгливо засопел сквозь стиснутые зубы, пока насекомое забиралось в ухо.

— Ну, давай, работай, секретная вошь, — тихо, почти шепотом, произнес он.

В ухе раздался щелчок, а затем его едва не оглушило криком, от которого заныли челюсти.

— Рик, ты живой? Ты в порядке?

— Гиннар, сбавь звук, барабанная перепонка сейчас лопнет. Я в порядке, отбрехался от тварей, притворился поломоем, сейчас в кабинете белобрысого, у него на столе лежит личное дело моей жены. Кажется, ее предназначили ему на съедение. А еще прямо сейчас они проводят ритуал, на который я бы с удовольствием взглянул. Ты скажи, все выбрались живыми с ярмарки?

В ухе раздался щелчок и укоризненное сопение.

— Все, — наконец, сказал Гиннар. — Девчонка только ваша битый час рыдает у соколиного принца на плече. Тебе ее не жалко? Ты что задумал?

— Мне всех жалко, — отрезал Рик. — Потому я и здесь. И хватит спорить, нельзя терять время. Значит, слушай и записывай, что я говорю…

* * *

Улов, добытый в кабинете белобрысого, оказался на диво богатым, хоть и непонятным. Вместо секретных технических разработок и рукописей Рик нашел кучу странных картинок, изображающих в разрезе тело нефилима и ищейки, с отметками-линиями, каждая из которых вела к схематическим рисункам таблеток разных форм. На других были фотографии земных металлов, в которых он не без труда опознал золото, серебро и медь. Но язык, на котором были сделаны подписи к снимкам, он разгадать не смог.

Нашлись на заваленном столе и чертежи устройства, похожего на космический корабль, и папка с копиями страниц из старой детской Библии, где текст повествовал о десяти египетских казнях. Листы на обратной стороне были исписаны тем же непонятным языком.

— Детский сад какой-то, — пробормотал Рик недовольно, перебирая бумаги.

— Тут Рагнар подсказывает: все бери, что можешь, — звенел в ухе назойливым комаром голос старого дворфа. — В убежище разберемся. Главное — выйди оттуда живым.

О том, как он будет уходить, Рик пока не думал. Сейчас главное — не попасться никому на глаза. Как же незаметно исчезнуть со всем найденным? Уборщик говорил, у белобрысых ритуал Инициации, во время которого слуги должны отсиживаться в комнатах.

Но если все, кроме уборщиков, сидят за закрытыми дверями, значит, искать его некому, ловить — тоже. Рик устало потер начавший ныть от напряжения лоб, затем сунул украденные бумаги в пустое ведро, прикрыл сверху половой тряпкой. И только тут обратил внимание на странный сквозняк, едва уловимо, но неприятно дующий по ногам. Он оглянулся и увидел стоявшую у стены решетку, густо обвитую разросшимся плющом. Хмыкнув, подошел и толкнул ее рукой.

Решетка со скрипом отошла в сторону, открывая заросший зеленью коридор, ведущий вниз. В нем явно убирались люди, для которых были возведены самые обычные ступеньки и поставлены светильники. И на листьях цветов, вьющихся по стенам, блестели капли воды, как после опрыскивания.

На третьем пролете Рик и вовсе решил снять обувь, ступая по каменному полу босыми ногами, чтобы не шуметь. Благо, идти оказалось не очень далеко. Несколько минут, и мужчина оказался в новом коридоре, где ему сразу стало неуютно — слишком высокая влажность, слишком низкая температура. Вдобавок откуда-то донеслось заунывное многоголосое пение на одной ноте, перемежающееся гортанными вскриками.

Сообразив, что находится под землей, он начал оглядываться. Коридор уходил в обе стороны, и правый путь, длинный и плохо освещенный, вел к оббитой деревом узкой двери. Пение с каждым шагом усиливалось, и Рику от этих тоскливых завываний вдруг стало очень жутко. Инстинкт самосохранения приказывал бежать отсюда. Рик с трудом взял себя в руки и заставил идти дальше, стискивая побелевшими от напряжения пальцами ручку ведра, словно оружие.

Дверь, за которой звучал неведомый хор, тоже оказалась полуоткрытой. За ней Рик увидел балкон со стулом, оббитым бархатом, как в старых театрах. Выходить наружу было рискованно, поэтому он прижался к стене и осторожно просунул голову в щель.

Внизу был светлый каменный зал с деревянным помостом, на котором стояли больше десятка белобрысых, различавшихся разве что длиной волос и ростом — женщины были ниже. Взявшись за руки, они покачивались из стороны в сторону и тянули ту самую монотонную песню, от которой пробирала дрожь.

А внизу под помостом кишмя кишели ищейки, сердито перерыкиваясь и едва не наступая друг другу на лапы. Рик замер, стараясь не упустить ни одной детали.

Наконец, вперед вышел один из нефилимов и хлопнул в ладоши. Ищейки расступились, и по образовавшемуся живому коридору к сцене пошел человек лет сорока, крепкий и подтянутый, практически обнаженный, не считая странной тряпки, повязанной вокруг бедер.

Спустя секунду Рик узнал его. Какое-то время назад это лицо публиковали на первой полосе все местные газеты.

«Это же директор фирмы, где работает наша Июлька, тот самый, которого на Перерождение отправили!» — тихонько ахнул он.

Человек явно был не в себе: безумный блуждающий взгляд, будто его накачали запрещенными препаратами, восторженная улыбка, пританцовывающая походка. Великие улыбались в ответ будущему собрату, но их радость явно не сулила ничего хорошего.

Вот вперед вышел тот самый сиятельный Уриил, что допрашивал Рика час назад.

— Я рад тебя приветствовать, чадо мое, и с радостью поведу тебя сквозь ритуал, и станешь ты светом, на который опираются те, кто долго блуждал во тьме, и будешь ты радостью, что приходит к тому, кто отчаялся и думает, что ничего в его судьбе не изменится к лучшему. Согласен ли ты отринуть серое и скучное прошлое ради достойного будущего?

— Согласен! — хорошо поставленным голосом пророкотал пришедший.

— Тогда опустись передо мной на колени и прими свою долю, — торжественно сказал Уриил. — И помни, во время Инициации нужно думать только о хорошем, обо всем счастливом, что происходило у тебя в жизни, иначе не хватит сил завершить переход.

Даже с балкона было видно, что человек замерз, его кожу покрывали мурашки, но сам он словно не ощущал холода, завороженный пением белобрысых.

Откуда-то из-под потолка понеслась музыка, яростная и быстрая. Нефилимы, стоящие за спиной Уриила, синхронно вскинули