– А чью сторону выберет Сарум? – спросила Маргарет.

Положение в графстве было непростым. Солсбери, как и другие торговые города, поддерживал парламент; настроения горожан разделяли и местные дворяне. В северной части Уилтшира знатные Сеймуры колебались до тех пор, пока король не пожаловал им новые титулы и богатые владения, но прочие знатные семейства – Хангерфорды, Бейнтоны, Ивлины, Лонги и Ладлоу – перешли на сторону парламента. Эти приверженцы старых традиций, мировые судьи, привыкшие к относительной независимости, исповедовали англиканскую веру и не доверяли королю, окружившему себя фаворитами-католиками и презиравшему парламентариев-дворян.

– Среди уилтширского дворянства найдутся и приверженцы короля, – сказал Эдмунд. – Граф Арундел, Пенраддоки, Тинны из Лонглита… Да и Гайды в стороне не останутся.

Гайды, родственники графа Кларендона, влиятельного советника короля, недавно переселились в окрестности Солсбери.

– Граф Арундел стар, – печально вздохнул Натаниэль. – Тинны разорены бесконечными тяжбами, Пенраддок не воин, а политик… А вот граф Пемброк на вашей стороне. Он, конечно, не полководец, но людьми повелевать привык, к нему прислушиваются.

Филипп Герберт, граф Пемброк, еще недавно бывший сторонником короля, ненавидел Бекингема и Страффорда, а потому весной переметнулся на сторону мятежников, заняв пост наместника, предложенный ему парламентом. Его примеру последовали многие.

– Однако епископ Солсберийский все еще за короля, – со смехом напомнил Натаниэль.

Пуритане составляли половину духовенства Сарума, но Брайан Дуппа, епископ Солсберийский, наставник юных принцев, оставался, как и его предшественники, приверженцем высокой Церкви.

– Можно подумать, роялистам это поможет, – фыркнул Обадия.

– А на чью сторону встанет сэр Генри Форест? – с ухмылкой спросил Натаниэль.

– На сторону победителей, – чуть улыбнувшись, ответил Эдмунд.

Сэр Генри Форест, баронет, отправился домой пешком. Идти ему было недалеко.

Уильяма Шокли он уважал и обрадовался, когда двадцать лет назад тот решил поселиться в долине реки Эйвон и взял в аренду старую усадьбу, граничащую с имением Эйвонсфорд.

Форест, догадываясь о раздорах в семействе Шокли, прекрасно понимал, на чью сторону встанет каждый из братьев. Впрочем, ему это было на руку. Сам он еще не решил, кого поддерживать – короля или парламент.

В правление Стюартов семья Форест процветала: дед удачно вложил капитал в торговлю с Новым Светом, откуда привозили табак, а отец продолжил дело, вступив в недавно образованную Ост-Индскую компанию, торговавшую со Средней Азией и Дальним Востоком. Форесты не только приумножили свое состояние, но и упрочили положение в обществе. Яков I, измыслив новый способ пополнить королевскую казну, ввел еще один аристократический титул. Дворянин, за определенную сумму возведенный в достоинство баронета, не только получал право именоваться сэром, но и, в отличие от простых рыцарей, мог передавать титул наследникам мужского пола. Форесты, типичные представители нового дворянства, с радостью ухватились за возможность встать на первую ступеньку аристократической лестницы, позволявшей впоследствии обзавестись и более высокими титулами – барона, виконта, графа… К примеру, король, дабы заручиться поддержкой графа Сеймура, пожаловал ему титул маркиза, от которого недалеко и до герцога! У Форестов были веские причины встать на сторону короля.

Однако жители Уилтшира в основном склонялись к поддержке парламента.

– Я не имею ни малейшего желания идти наперекор большинству, – заявил Форест жене, имея в виду не общие настроения в стране, но лишь преобладающее мнение обитателей графства.

Теперь, в отличие от предыдущих столетий, графства обрели весьма независимое положение; в них всем заправляли аристократы – вершили суд, устанавливали налоги и избирали представителей в парламент.

– Пожалуй, я последую примеру графа Пемброка, – наконец решил Форест. – Дождусь первого сражения, погляжу, куда ветер дует.

На прибрежной тропе сэр Генри Форест остановился и, ненадолго позабыв о гражданской войне, с удовлетворением оглядел заливные луга Уильяма Шокли, раскинувшиеся в пойме реки. Великолепные рукотворные пастбища, граничившие с имением Форестов, теперь стоили целое состояние. Форест, сощурив глаза, погрузился в размышления.

Если Шокли рассорятся, то луга можно будет заполучить дешево.

Август 1643 года

Трехлетний Самюэль Шокли навсегда запомнил самый счастливый день в жизни.

Натаниэль, со сводным братом на плечах, шел по соборному подворью. Длинные локоны Натаниэля золотились на солнце, сильные пальцы сжимали щиколотки мальчика, легкий ветерок играл прядями шелковистой остроконечной бородки.

Самюэль не понимал происходящего, знал только, что они с братом совершают важное дело. Впрочем, у Натаниэля было много важных дел – ему надо было выиграть войну.

Теплые лучи солнца ласково скользили по плечам мальчика.

Однако для Маргарет ясный день был мрачнее любого ненастья.

В Солсбери они приехали в возке. Натаниэль, в ярком камзоле и панталонах, заправленных в высокие ботфорты с кружевными отворотами, покуривал глиняную трубку с длинным черенком. Лихо заломленная широкополая шляпа свидетельствовала о принадлежности Натаниэля к лагерю кавалеров – сторонников короля.

– Лучшие трубочники в Англии – Гонтлеты из Уилтшира, – весело объявил он, показывая Самюэлю символ, выдавленный на чашечке трубки, – рыцарскую перчатку.

Маргарет, Натаниэль и Самюэль шли по соборному подворью. Прохожие заглядывались на красивую пару с ребенком. «Наверняка решили, что я с мужем в собор иду, – с улыбкой подумала Маргарет. – А зачем мне муж? У меня есть любимый брат, усадьба и малыш…»

Королевские войска одерживали победу за победой и уверенно теснили парламентскую армию, не имевшую ни опыта военных действий, ни хороших военачальников. Принц Рупрехт Пфальц ский, племянник Карла I, возглавил королевскую кавалерию и обучил ее приемам молниеносной атаки – тактике, разработанной в шведской армии, после чего одержал сокрушительную победу в битве при Эджгилле[43]. Граф Пемброк спешно уехал в Лондон, а Хангерфорд и Бейнтон – дворяне, вставшие во главе парламентских войск в Уилтшире, – рассорились между собой. Тем временем королевская кавалерия и корнуэльская пехота вели успешные наступательные бои в графстве; уилтширские города сдавались один за другим. В мае 1643 года Уильям Сеймур, которому король пожаловал титул маркиза Гертфорда, выдвинул свои отряды из Оксфорда в Сарум, захватил Солсбери и бросил мэра в темницу.

Обадия уехал в Лондон. Эдмунд присоединился к парламентским войскам – где он сейчас, Маргарет не знала. Зато вместе с отрядами Сеймура в Солсбери вернулся Натаниэль.