Вдали пробежал человек с поднятым над головой короткиммечом, прокричал:

– Иггельд!.. Иггельд – в твоем доме… Скорее!

Он вздрогнул всем телом, первой мыслью было безумное:Блестка, но тут же отбросил дикую мысль, откуда в его доме сейчас эта гордаяартанка, заставил себя отпихнуться от надежного камня и поспешить к домам,ветер обжигал кожу холодом, сил прибавилось, вскоре почти бежал, словно Блесткав самом деле там, ждет…

От его дома страшный трепещущий свет, будто перед невыносимоярким светильником часто-часто взмахивает полупрозрачными крыльями бабочка.Этот жуткий свет бросал на землю и на весь мир мертвенные тени, что двигаются,дергаются, пугающе закружилась голова.

Жуткий свет вырывался из окон и распахнутых дверей. Черезплощадь дома стали прозрачными, как горный хрусталь, а скала из темного гранитаобрела глубину, превратилась в огромную глыбу льда с вмороженными листьями,водорослями, лягушками. Свет тек по земле, там вспыхивали искры, поднималсябелый как мел туман.

На площади перед домом еще длился бой, слышался громовой ревРатши. Иггельд ворвался в дом, глаза успели привыкнуть и к трепещущему свету,что стал уже слабее, все двери распахнуты, свет блещет в нижнем зале, под ногивыкатился полумертвый человек в горящей одежде, побежал на четвереньках,завывая от ужаса. Иггельд с мечом в руке вбежал в зал…

Вяземайт – он узнал его сразу по длинным седымволосам – медленно надвигался на Барвника. Тот в лохмотьях обгорелойодежды скорчился в углу, ноги дергаются, пытался отползти, на бледномперекошенном лице отчаяние. Вместо пустого рукава, раньше заправленного зароскошный пояс халата, жалко болтается культяпка, не длиннее ладони. Халатраспался на клочья, на груди Барвника дымится мясо. Иггельд с тошнотой уловилзапах горелой плоти.

В двух шагах, лежа на спине, жадно хватал воздух Вихрян.Даже Иггельд понял, что Вихрян живет последние минуты: железо доспехов сгорело,сплавилось, испепелив кожу и глубоко войдя в плоть. Он хрипел, кровь выступаетизо рта и тут же застывает коркой от страшного жара, но все пытался привстать.Иггельд наконец увидел, кого старается закрыть своим телом: над нимнаклонилась, стоя на коленях, неподвижная, как статуя, вся в сером, Иргильда.Из ее глаз непрерывным дождем падали крупные слезы.

– Вяземайт! – закричал Иггельд страшнымголосом. – Аснерд убит!.. Артане гибнут!

Вяземайт быстро повернулся. Лицо перекошено, со лбасрывались крупные мутные капли. Он весь дрожал от напряжения, с вытянутых рукразлетались языки белого трепещущего огня, вонзались в грудь Барвника. Тот,сцепив зубы, все еще шептал, творил заклятия.

Иггельд быстро шагнул к Вяземайту и вскинул меч. Вяземайтрывком выбросил обе руки в сторону Иггельда. Острые струи огня вонзилисьИггельду в грудь. Он остановился, потрясенный, словно дерево, по которомуударили молотом.

Вяземайт тяжело дышал, от лица и глаз шел чистый ясный свет.

– Мы все умрем, – прохрипел он. – Но… Артанияспасена…

Иггельд крикнул:

– Она погибла!

– Нет, – шепнул Вяземайт хрипло, – непоймешь… Наши жизни – что? Могу сейчас в Вантит или за дальние моря… Дажев свою Артанию… Но – зачем? Мы выполнили…

Он выбросил из обеих рук грохочущий огонь. Иггельдсодрогнулся всем телом, но с изумлением ощутил, что цел, даже не ранен.

– Вяземайт! – вскрикнул он. – Это мои горы…Что твой огонь Степи против моих ледников, моих снежных шапок, замерзших озер?

Лезвие обрушилось, как молния с грохочущего неба. Вяземайтдаже не вскинул руки, не стал защищаться, хотя Иггельда кольнула острая мысль,что старый волхв мог бы исчезнуть из-под удара. Стальная полоса раскроилаголову и остановилась в середине груди. За спиной хрипело, Иггельд быстровыдернул меч из мертвого тела и развернулся в одно движение.

Иргильда кричала отчаянно Барвнику:

– Он умирает!.. Он умирает!.. Сделай что-нибудь!Спаси!..

Барвник дышал тяжело, в груди хрипело, на губах выступилапена. Глазные яблоки повернулись с таким трудом, что даже Иггельд ощутил, кактрудно умирающему Барвнику что-то сказать или сделать.

– Он умирает!.. – прокричала Иргильдаотчаянно. – А он снова защитил тебя… Тебя, мерзавец!.. Тебя, сделавшегоего таким… Сволочь! Мерзавец!.. Как ты мог?..

Иггельд сделал к ним шаг и остановился. Боевой жар покидалтело, меч стал тяжел, а в груди разлилось тяжелое чувство беспомощности.

Барвник захрипел, взгляд обратил на Иггельда, потом, видя,что Иггельд уже перед ним, снова на Вихряна. Иггельд, страшась, что не такпонял, поспешно бросился к умирающему воину, ухватил и, не поднимая, чтобы непричинить еще большую боль, перетащил ближе к Барвнику. Иргильда с плачемползла на коленях, бережно поддерживая Вихряну голову.

Барвник перевел взгляд на Иргильду, Иггельд вздрогнул,ощутил непонятное колебание старого мага. Истончившаяся душа уловила жаднуютоску по Иргильде, которая, оказывается, вовсе не злобная и высокомерная дрянь,это всего лишь защитный панцирь на душе, как на теле носят мужчины, Барвниквсегда знал это и хотел ее, у него чувство огромной вины перед ней…

Рука Барвника рывками скользнула к груди, пальцы нащупали нацепочке серый камешек размером со смятую грушу. Иргильда торопливо села рядом сВихряном, положила его обезображенную голову себе на колени. Узкая холенаяладонь с великой нежностью легла на изуродованный лоб, вбирая боль инестерпимый жар. Слезы бежали по смертельно бледным щекам, падали ему на лицо.Вихрян с трудом раздвинул губы в благодарной усмешке.

Она увидела, зарыдала громче, Иггельд удивился, с какойневероятной нежностью сняла голову Вихряна и опустила на пол, а сама на коленяхподползла к Барвнику, слезы безостановочно текли по прекрасному холеному лицу.

– Спаси!.. Он отыскал меня и через двадцать лет!.. Уменя только он, только он… Спаси, умоляю тебя!.. Спаси, сделай что-нибудь!

Она рыдала, умоляла, кричала, повернулась к Вихряну и упалаему на грудь, исступленно целовала его обезображенное тело, отпрянула иразвернулась к Барвнику, глаза ее казались слепыми от неистовой боли.

– Спаси!.. Умоляю, умоляю, умоляю!

Она бросилась целовать руку Барвника, исцеловала его пальцы,орошая их слезами Он с трудом высвободил руку, между пальцев потекли мелкиеколечки цепочки. Иггельд вздрогнул под взглядом мага, говорить тот не мог, новзгляд сказал многое. Иггельд выхватил кинжал и торопливо раздвинул стиснутые впредсмертной судороге губы Вихряна. Глаза воина уже заволакивало пеленой.Иргильда рыдала, снова упала на обезображенную грудь. Дрожащая рука Барвникатянулась толчками, но застыла на полпути.

Иггельд торопливо выхватил крохотный кувшинчик из руки магаи, все еще придерживая кинжалом разведенные челюсти Вихряна, вылил чародейскоеснадобье в рот. Иргильда подняла голову, неверящими глазами смотрела то наВихряна, то на Барвника.