Позже тем же утром Маргарет прискакала к назначенному месту в холмах, где Шон О’Бирн должен был отчитаться перед ней о ночной вылазке. Она прождала там полдня, но Шон так и не появился. Она чуть было не отправилась в Ратконан, но решила, что это слишком рискованно. А уже к вечеру была только рада, что удержалась от поездки.

В то утро Ричард Уолш поехал в Дублин один. Вернулся он вечером с известием, что на госпожу Дойл напали неподалеку от Долки.

– К счастью, – сказал он, – ей удалось бежать.

Четверо из нападавших были при этом убиты.

– Похоже, все они были из Ратконана, он там неподалеку. И говорят, что тут замешан Шон О’Бирн.

Макгоуэна сбросили с лошади, но он не слишком пострадал.

– Ты говоришь, госпожа Дойл теперь в Долки, в безопасности? – спросила Маргарет.

– Да, слава Богу!

– А что будет с О’Бирном? – поинтересовалась Маргарет.

– Думаю, ничего. Дойл в замке. Лорду Томасу наплевать. А люди О’Бирна и так получили сполна.

После этого не было особого смысла искать встречи с О’Бирном.

Несколько дней спустя к ним приехал Макгоуэн. Как всегда, адвокат был рад его видеть и весело заметил, что купец выглядит ничуть не хуже прежнего после недавней стычки. Макгоуэн с благодарностью принял приглашение выпить вина. Когда они уселись за столом в зале, Уолш заметил, что вид у их гостя утомленный.

– Это потому, что я только позапрошлой ночью вернулся от Шона О’Бирна, – устало сказал Макгоуэн. – Был на поминках его сына.

– Сына? – удивилась Маргарет. – Он потерял сына?

– Да. Финтана. На днях. Грустные были поминки. Ужасная утрата!

– Но… – Маргарет с изумлением смотрела на Макгоуэна, осознавая смысл новости. – Должно быть, его убили те люди, которых вы наняли.

– Никаких сомнений.

– Странно, что вы поехали на поминки, – сказала Маргарет.

– Я поехал из уважения к его отцу, – тихо ответил Макгоуэн. – И я не виноват в его смерти, О’Бирн это знает. Что сделано, то сделано.

Маргарет промолчала. Макгоуэн закрыл глаза.

– Он сказал вам, откуда им стало известно, что госпожа Дойл едет в Долки? – спросил Уолш. – Никак не могу этого понять.

– Нет, не сказал. – Глаза Макгоуэна оставались закрытыми.

– Вот уж поистине в Дублине ничего не скроешь, – заметил адвокат. – Вынужден заключить, что, когда я просил для нее пропуск, кто-то из людей лорда Томаса решил устроить засаду.

– Да, и они наверняка знали Шона О’Бирна, – согласился Макгоуэн, едва ли не засыпая. Они немного помолчали, а потом торговец очень тихо добавил: – Но кто бы ни сообщил об этом, смерть молодого Финтана О’Бирна на его совести. – Он наконец открыл один глаз и уставился им на Маргарет.

Маргарет смотрела на него. Глаз Макгоуэна продолжал таращиться на нее. Он казался таким большим, таким обвиняющим, таким всезнающим.

Что же он знал? О чем смог догадаться этот хитрый купец? Или ему сказал О’Бирн? А если Макгоуэн обо всем знал, собирался ли он рассказать ее мужу? Или Дойлам? Маргарет изо всех сил старалась сохранить спокойствие, чтобы не выдать себя. Но ощущала только леденящий страх. Наконец она не выдержала и отвела взгляд. Она просто не могла больше смотреть в этот жуткий глаз.

Макгоуэн медленно поднялся.

– Мне пора. Спасибо вам за гостеприимство, – сказал он Уолшу.

Маргарет он не сказал больше ни слова. И когда он так быстро ушел, она испытала лишь облегчение.

Но если она думала, что ее несчастья закончились с его уходом, то ошибалась.

Примерно через час ее муж, завершив дела, вышел в зал, где Маргарет сидела в одиночестве. Поглощенная мыслями о неприятном разговоре с Макгоуэном, она была только рада отвлечься и повернулась к мужу с улыбкой. Он сел на массивный дубовый стул возле стола. Прежде чем заговорить, Уильям довольно долго молчал, словно собираясь с духом.

– Понимаешь, – наконец начал он, – это очень хорошо, что с Джоан Дойл ничего не случилось той ночью. Я хочу сказать, хорошо для нас, как для семьи.

– Вот как? – У Маргарет слегка перехватило дыхание, когда она услышала такое упоминание о Джоан Дойл из уст мужа. – И почему же?

– Потому что… – Уолш слегка замялся. – Потому что есть кое-что, о чем я тебе никогда не рассказывал.

Вот оно. Маргарет пробрало холодом. Готова ли она это услышать? Ей почти хотелось остановить мужа. Но в горле слишком пересохло.

– И что это? – с трудом выговорила она.

– В прошлом году, в день Тела и Крови Христовых, я занял у нее большую сумму денег.

– В праздник Тела Христова? – Маргарет уставилась на мужа.

– Да. Ты ведь помнишь, – быстро продолжил он, – что жизнь Ричарда в Лондоне дорого нам обходилась. Я очень беспокоился из-за денег. Куда сильнее, чем хотел бы тебе признаться. И наш друг Макгоуэн, как-то раз встретив меня в Дублине и заметив, насколько я мрачен, предположил, что она, возможно, сумеет мне помочь. Тогда я отправился к ней попросить о займе.

– Она сама дает деньги в долг? Без ведома мужа?

– Да. Ты ведь знаешь, наши дублинские женщины куда более свободны, чем даже женщины в Лондоне. Обычно она советуется с олдерменом, но не всегда. И в моем случае, видя мое смущение, она дала мне деньги лично. Конечно, мы составили письменное соглашение по всей форме, но это именно личное соглашение между мной и госпожой Дойл. – Уолш помолчал, потом коротко рассмеялся. – А знаешь, почему она ссудила мне деньги? Она помнила Ричарда. С тех пор как бывала в нашем доме. «Он чудесный мальчик, – сказала она. – Ему необходимо помочь». И дала мне деньги. На очень хороших условиях.

– В день Тела Христова?

– Да, я поехал к ней. Она была одна в доме, не считая какого-то старого слуги. Всех остальных отпустили смотреть представление. И именно тогда она дала мне те деньги.

– А когда ты должен их вернуть?

– Через год. Я думал, что сумею это сделать. Но когда мы потеряли церковную землю… Она дала мне еще три года. Щедрые условия.

– Но нашу землю получил ее муж!

– Знаю. «Ваши потери обернулись к нашей выгоде, – сказала она мне. – После этого я вряд ли смогу отказать вам в продлении срока, ведь так?» – Уолш покачал головой. – Она обошлась с нами – со мной, если хочешь, – с невероятной добротой. А мое преступление, Маргарет, состоит в том, что я из-за стыда скрыл все от тебя. Но если бы ее убили той ночью, заемный документ обязательно нашли бы в ее бумагах, и Дойл мог потребовать деньги. Ох, не знаю… – Он вздохнул. – Ну, в любом случае давно нужно было тебе рассказать… Сможешь ли ты меня простить?

Маргарет смотрела на него во все глаза. Неужели все это правда? Насчет займа она не сомневалась. Если ее муж сказал, что взял деньги в долг, значит так оно и было. И то, что произошло это на праздник Тела Христа, тоже наверняка правда. Но не крылось ли нечто большее в доброте госпожи Дойл и ее заботе о Ричарде? Может, все-таки между этой женщиной, которая всегда презирала Маргарет, и ее мужем что-то было?