– Бедная малышка, досталось ей сегодня! А она крепкийорешек. Впрочем, я так и думал.

– Спасибо. Просто не знаю, что бы я делала безвас, – признательно улыбнулась Офелия.

Глядя на нее, Мэтт только молча удивлялся, не узнавая фурию,которая набросилась на него на пляже. Сейчас она говорила мягким, спокойнымголосом й смотрела на него грустными глазами, которые живо напоминали ему глазаПип. Тоненькая, как тростинка, она тоже смахивала на эльфа. Ему вдругнеожиданно захотелось ее обнять. Горе, которое ей пришлось пережить, оставилоследы на ее лице. И все же он не мог не заметить, что женщина была красива. Ктому же для своих лет она выглядела неправдоподобно молодо.

– Должен вам признаться… – с невольным смущениемначал он и замолчал. Однако Мэтт считал, что она имеет право услышать об этомот него. Пусть уж лучше она кричит на него, чем на Пип, решил он. – Яотнес ее к себе домой, чтобы промыть ногу. Мы пробыли там всего пять минут, апотом я привез се сюда. Я бы никогда не сделал этого, но порез так сильнокровоточил, его нужно было промыть от песка и отыскать что-нибудь перевязать ейногу.

– Счастье, что вы оказались там. Спасибо вам за все.

– Зная, что вы думаете, я сначала хотел привезти сепрямо домой, но потом решил сначала хорошенько осмотреть ранку. Порез оказалсяглубже, чем я думал.

– Да уж… – Офелия сама едва не упала в обморок,пока медсестра накладывала швы.

Впрочем, в прошлый раз, когда Чеду зашивали голову, с нейбыло то же самое. Она поежилась. Сегодня все оказалось намного проще благодаряМэтту. Они быстро добрались до клиники, к тому же он всю дорогу смешил Пип, недавая ей плакать. Теперь она понимала, что ее дочь нашла в этом человеке. Он ив самом деле оказался славным. – Спасибо вам за все. Вы очень ей помогли.И мне тоже.

– Мне очень жаль, что так случилось. Битые стекла наберегу – опасная штука. Я всегда подбираю их, когда они попадаются мне подногами. С ними одна беда. – Мэтт повернулся к Пип. Она крепко спала. Налице у него появилась улыбка.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – приветливоспросила Офелия.

Мэтт заколебался. Денек для всех выдался тяжелый.

– Вы, вероятно, устали. Когда ребенок поранится, это всегдамучительно. – Он и сам чувствовал себя так, словно по нему проехалсякаток.

– Нет, нет, со мной все в прядке. Хотите, я сделаю парусандвичей? Всего одна минута.

– Вы уверены, что это вас не затруднит?

– Нисколько. Может, бокал вина?

Мэтт отказался, попросив кока-колу, а через пару минут онапоставила перед ним блюдо с сандвичами.

Вопреки тому, что рассказывала Пип, сейчас он видел передсобой спокойную, собранную, хозяйственную женщину. Устроившись на кухне, онипринялись за бутерброды.

– Пип упоминала, что вы француженка. Вот уж никогда быне подумал. Вы на редкость правильно говорите по-английски.

– Я выучила язык еще ребенком, в школе, а здесь прожиладобрую половину жизни. Сначала иностранной студенткой поступила в колледж, апотом вышла замуж за одного из педагогов.

– А что вы приехали изучать?

– Медицину. Но с учебой не получилось – сразу послеэкзаменов я вышла замуж. – Офелия ни словом не упомянула, что училась вРэдклиффе, – это было бы похоже на хвастовство.

– Жалеете, что так и не закончили учебу? – снеожиданным интересом полюбопытствовал Мэтт. Мать и дочь были очень похожи. Вобеих чувствовалось что-то загадочное.

– Нет, никогда. Не думаю, что из меня получился быврач. Да я едва не хлопнулась в обморок, пока сестра накладывала Пип швы.

– Ну, когда имеешь дело со своими детьми, все совсемпо-другому. Я сам обливался холодным потом, а ведь Пип не моя дочь.

Его слова вдруг напомнили ей то, о чем ей давно хотелосьспросить.

– Пип рассказывала, что ваши дети где-то в НовойЗеландии. – Офелия тут же раскаялась, что упомянула об этом. По лицу Мэттабыло видно, что она коснулась незаживающей раны. – Они уже большие?

– Шестнадцать и восемнадцать.

– Моему сыну в апреле тоже исполнилось бышестнадцать… – грустно прошептала она.

Мэтт тут же переменил тему.

– Я проучился в Париже пару лет. В Школе изящныхискусств, – пояснил он. – Изумительный город!

Мне не доводилось бывать там уже пару лет. Но при первой жевозможности непременно съезжу еще раз. Господи, как я обожаю Лувр! Так бы и неуходил оттуда!

– Я свозила туда Пип в прошлом году, но ей там непонравилось. Наверное, для ребенка ее лет Лувр – это слишком сложно. А вотпарижские кафе ей явно пришлись по вкусу. Сказала, что там вкуснее, чем в«Макдоналдсе».

Оба расхохотались, отлично понимая друг друга.Действительно, культурные и кулинарные вкусы детей – нечто непостижимое.

– Вы часто ездите туда? – Мэтт вдруг почувствовалострый интерес к тому, что касалось Офелии.

– Обычно каждое лето. Но в этот год не поеду. Тут такхорошо, такое спокойное, тихое место. Ребенком я летом ездила в Бретань, и этоместо очень напоминает мне ее.

Мэтт внезапно с удивлением признался себе, что ему приятно сней болтать. При более близком знакомстве Офелия оказалась простодушной, милой,приветливой женщиной, нисколько не похожей на жену человека, составившего себев одночасье громадное состояние и даже имевшего личный самолет. В ней не былони чванства, ни надменности. Однако Мэтту бросилось в глаза, что из-под прядейпепельно-белокурых волос поблескивают бриллиантовые серьги. Да и свитер на нейбыл явно дорогой, из прекрасного черного кашемира. Но роскошь ее одежды небросалась в глаза, а драгоценности только подчеркивали ее хрупкую красоту. Онзаметил, что на левой руке у нее до сих пор простенькое обручальное кольцо, п этонеожиданно глубоко тронуло его. Салли, по ее собственным словам, выбросила своев тот самый день, как ушла от него. Тогда такое сообщение едва не доконало его.Ему почему-то было приятно, что Офелия до сих пор носит кольцо, что говорило обеззаветной любви, над которой не властна смерть. И он еще больше восхищалсяею.

Перепрыгивая с предмета на предмет, оба болтали, забыв овремени. Им было легко друг с другом. Только расправившись с бутербродами, онипоразились, что уже поздно. Вдруг жалобно застонала Пип, но, похныкав немного,повернулась на другой бок и снова уснула. Мусс вытянулся на ковре у ее ног.

– Пес, похоже, ее просто обожает, верно? –прошептал Мэтт. Офелия с улыбкой кивнула.

– Вообще-то он раньше принадлежал моему сыну, но потомсогласился считать хозяйкой Пип. Она тоже души в нем не чает.

Через пару минут Мэтт, собравшись уходить, поднялся,поблагодарил Офелию за сандвичи и напоследок предложил, чтобы она тожекак-нибудь пришла к нему вместе с Пип. Он даже пригласил их обеих поплаватьвместе на яхте, после того как Офелия призналась, что тоже любит океан.