прямо к самому большому из пяти мужчин, и дает ему пощечину. Сильно. Мой рот открывается от удивления, когда звук разносится эхом, мгновенно привлекая внимание десятков путешественников.

Каждый из мужчин поворачивается к Эви, когда она сталкивается с мужчиной, которого только что ударила. Он возвышается над ее более маленькой фигурой, но она не боится.

— Так мы разделили одну жаркую, страстную ночь, и ты даже не попрощался? — кричит Эвелин, театрально размахивая руками в воздухе. Думаю, все эти факультативы по театральному искусству наконец-то пригодились. Когда она сказала, что отвлекла внимание на случай, если папа пришлет за мной людей, я должна была понять, что она имела в виду именно это. Это довольно круто.

Мужчина поднимает руки перед собой, как будто пытается отогнать бешеное животное. Что, честно говоря, в точности соответствует моему другу. — Послушай, девушка…

— Не смей меня обманывать! — прерывает Эвелин. — Я думала, у нас что-то особенное. Как ты мог просто так меня бросить?

Она завладела вниманием мужчин. Вот мой шанс. Я выскальзываю и держусь у стены, двигаясь быстро и тихо, изо всех сил стараясь оставаться незаметной. Не отрывая глаз от себя, я не решаюсь рисковать и смотреть на Эвелин.

Громкий грохот разносится по терминалу, и я замираю. Секунду спустя Эвелин кричит: — Не смей пытаться уйти от меня, ты, ирландский придурок! Объяснись. Скажи мне, почему я проснулась одна в постели. Я даже позволила тебе сделать то маленькое извращенное дерьмо, которое ты хотел. Я что, недостаточно хороша для тебя? Это все?

— Все, хватит, девушка, — рычит большой мужчина, протягивая руку, чтобы схватить ее за руки.

Эвелин отшатывается и снова дает ему пощечину, прежде чем он успевает ее остановить. — Не смей, черт возьми, трогать меня! Ты потерял это право, когда ушел, трахнув меня, как какую-то проститутку.

— Вы меня с кем-то перепутали, девушка. Я никогда вас раньше не видел.

Хватка Эвелин за разговор ускользает. У меня осталось, может быть, несколько секунд, прежде чем они повернутся и увидят меня. Заметив семейную ванную комнату, в которой мы договорились встретиться, с табличкой «не работает» на двери, любезно предоставленной Эвелин, я проскальзываю внутрь и запираю за собой дверь. Я тяжело прислоняюсь к двери, делая несколько длинных и глубоких вдохов, чтобы попытаться замедлить бьющееся сердце, пока горячие слезы щиплют уголки моих глаз. Ритмичный стук в дверь заставляет меня замереть, прежде чем раздается тихий голос. — Роуз?

Мои руки возятся с замком на двери, прежде чем механизм наконец открывается. Эвелин входит и запирает за собой дверь. В следующий же вздох я бросаюсь на свою лучшую подругу. Она смеется над моим энтузиазмом, но обнимает меня в ответ так же крепко.

— Я так скучала по тебе, Эви, — рыдаю я ей в плечо.

— Не так сильно, как скучала по тебе, — Эвелин отстраняется, но держит руки на моих плечах, как будто знает, что я не вынесу мысли о разлуке. Ее голубой взгляд сосредоточен на моем животе. — Как маленькая желейная стручка?

Я наклоняюсь и поднимаю толстовку и футболку, чтобы показать свой небольшой животик. — Растет.

Эвелин взвизгивает, отступая назад, чтобы полюбоваться моим небольшим, но выдающимся беременным животиком. — Это самый очаровательный животик, который я когда-либо видела.

— Все кажется более реальным, да? — я тереблю нижнюю губу, поскольку серьезность моего положения грозит утопить меня.

Эвелин берет мое лицо в свои ладони и заставляет меня смотреть на нее. Ее голубые глаза тверды, но полны любви. — Теперь ты послушай меня, Роуз. Ты слушаешь?

Я киваю и шмыгаю носом. — Да.

— Хорошо. Теперь, ты, возможно, не просила об этом ребенке, но нравится тебе это или нет, он или она появится здесь всего через несколько коротких месяцев. И я знаю, что ты боишься. Тебе следует боятся, дорогая. Честно говоря, я бы волновалась, если бы ты не волновалась. Но ты будешь потрясающей мамой. Самой крутой мамой, которую когда-либо знал мир.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты уже такая, — просто говорит она. — Весь этот план был составлен с учетом этого ребенка. Ты поставила его на первое место с того момента, как узнала, что он существует. Это называется быть матерью.

Я вытираю глаза рукавом своей толстовки с капюшоном. Она права. Это раздражает, но все равно права. — Спасибо, Эви.

Мой взгляд падает на принесенный ею чемодан и дорожную сумку рядом с ним. Их вид возвращает меня к нашему текущему затруднительному положению. Мужчины, которых послал мой отец, скорее всего, все еще ждут меня снаружи. Я не буду в безопасности, пока не окажусь в Италии, и даже тогда я никогда не буду по-настоящему в безопасности, пока мой отец не окажется на глубине шести футов.

— Сколько у нас времени? — спрашиваю я, мой тон скорбный.

Эвелин смотрит на часы. — Твой самолет вылетает меньше чем через час. У нас, может быть, двадцать минут до начала посадки.

Я хмурюсь, мой голос тихим, когда я признаю: — Я не хочу прощаться. Еще слишком рано. Я не готова.

— Я тоже не хочу, но мы не можем рисковать, чтобы ты задержалась здесь дольше, чем нужно.

Эвелин поворачивается к дорожной сумке и роется в переднем кармане. Мгновение спустя она протягивает мне новенький iPhone. — Он чистый и полностью заряжен, и я уже запрограммировала в нем свой номер. Я хочу, чтобы ты позвонила мне, как только приземлишься в Италии, и еще раз, когда доберешься до безопасного дома. Мы будем звонить раз в месяц, пока не станет безопаснее, но я буду присматривать за вами. За вами обоими.

Я беру телефон, радуясь возможности безопасно общаться с Эвелин. Опустившись на колени перед чемоданом, я подтаскиваю сумку, которую привезла из Майами, достаю несколько памятных вещей и перекладываю их в чемодан.

— Хорошо, вот все, что тебе нужно, чтобы начать новую жизнь, — Эвелин достает из другого кармана конверт из манильской бумаги. Она открывает его и достает паспорт и тонкий кошелек.

«Роуз Беннетт». Во всех наших исследованиях выбор знакомого имени — лучший вариант, потому что вы вряд ли его проигнорируете. Я одобрительно окидываю фотографию взглядом.

— Ты отлично справилась.

Она так хорошо отфотошопила мои светлые волосы, что на портрете они выглядят настоящими.

— Мне также создали фон для достоверности. Ты окончила Лондонский университет по специальности «творческое письмо». Когда ты забеременела, ты поселилась в маленьком городке за пределами Венеции, чтобы сосредоточиться на своем письме и заняться воспитанием ребенка. Отец твоего ребенка умер, и у тебя больше нет семьи.

— Ух ты, ты действительно выложилась по полной.

— Если