хочу создать счастливые воспоминания, воспоминания, которые принесут нам обоим утешение в грядущие темные времена.

Когда часы приближаются к тридцатиминутной отметке, я встаю и использую спазмы как предлог, чтобы воспользоваться уборной. Я еще раз крепко обнимаю ее, смакуя ощущение ее в своих объятиях, прежде чем отворачиваюсь и хватаю свою сумку. У двери я оглядываюсь на Грейс. Она встречается со мной взглядом в зеркале и улыбается. Я возвращаю жест, надеясь, что чувство вины, которое переполняет меня, не отразится на моем лице. Как только я закрываю дверь, в моей груди взрывается острая боль. Я сильно надавливаю на это место. Как будто мое сердце разрывается на куски с каждым ударом сердца. Но я не могу останавливаться. Я увижу ее снова. Я должна в это верить.

Я прохожу мимо охранника, стоящего в конце коридора. Он смотрит на меня, когда я приближаюсь, поэтому я поднимаю тампон, встряхивая им в воздухе. — Природа зовет.

Это срабатывает. Охранник заметно сглатывает и отворачивается, смущенный моими женскими делами.

Ванная комната находится в конце следующего коридора. Я проскальзываю внутрь и быстро щелкаю замком. Расстегивая сумку, я достаю часы на батарейках и проверяю время. Пока все хорошо. Я переодеваюсь из платья в леггинсы и рубашку-тунику. Я надеваю пару Chucks, складываю платье и кладу его и каблуки на маленький столик в углу. Это действительно красивое платье. Я хочу оставить записку, но Эвелин убедила меня не делать этого вчера вечером. Оставив записку, я укажу только на одну историю, и мне нужно все время, которое я могу получить, если они думают, что меня похитили.

Обратив внимание на раковину и окно наверху, я приступаю к работе. Окно такое же старое, как и сама церковь, и кто знает, когда его в последний раз открывали. Замок немного тугой, но после нескольких секунд покачивания его взад-вперед он наконец поддается. Я поднимаю окно и выглядываю наружу. Убедившись, что путь свободен, я просовываю сумку в небольшое отверстие. Мы выбрали это окно, потому что оно скрыто за линией кустов, что хорошо, когда мне трудно протиснуться в окно, проклиная свои пышные бедра. Я трачу несколько дополнительных секунд, чтобы закрыть окно за собой. Что угодно, лишь бы они не вышли на мой след.

Закинув сумку на плечо, я выглядываю из-за кустов. Дальше по тропинке я замечаю пару охранников, наблюдающих за местностью. Я знаю расписание наизусть, внимательно слушая, как папа и Коннор обсуждали детали безопасности однажды вечером за ужином. Вот-вот они разделятся. Один зайдет за угол, а другой пройдет мимо кустов, за которыми я прячусь, прежде чем войти в сад, оставив меня в своей слепой зоне.

Кажется, пройдет целая вечность, прежде чем охранники наконец разделятся. Я приседаю и задерживаю дыхание, когда охранник проходит мимо меня, не подозревая о моем присутствии. Папе действительно стоит подумать о том, чтобы нанять лучшую охрану. Я не дышу, пока он не входит в слепую зону, и я рискую. Сейчас или никогда. Я проскальзываю через небольшую щель в кустах, повыше подбрасываю сумку на плече и выхожу на улицу так быстро и тихо, как только могу. Я не останавливаюсь, пока не вижу свой Uber, торчащий дальше по улице. Я машу ему рукой и спешу сесть в машину. После того, как я подтвердил пункт назначения как Miami International, я достаю телефон и отправляю Эвелин закодированное текстовое сообщение, чтобы сообщить ей, что я на пути в аэропорт. Это будет наше последнее общение перед тем, как я приземлюсь в Лондоне.

Прежде чем машина отъедет от обочины, я выключаю телефон и опускаю стекло ровно настолько, чтобы выбросить его. Водитель либо не видит, либо не обращает внимания, чтобы что-то прокомментировать. Откинувшись на спинку сиденья, я возношу тихую молитву, чтобы оставшиеся шаги прошли так же гладко, как и первые, потому что теперь пути назад нет.

Пора исчезать.

Роуз

Только после взлета самолета я чувствую, как напряжение в груди достаточно ослабевает, чтобы сделать глубокий вдох. Откинувшись на спинку сиденья, я смотрю в окно и наблюдаю, как Майами исчезает, по мере того как самолет поднимается выше. Каждая миля, которую мы пролетаем, на милю отдаляет моего отца и приближает к свободе.

Положив руку на свой маленький животик, я потираю доказательство жизни, которую мы с Майклом создали вместе, с довольной улыбкой. Наш побег еще не закончен, но в течение следующих восьми часов я могу спокойно отдохнуть. Каждый день будет битвой за то, чтобы оставаться скрытой от моего отца и его досягаемости, но ради жизни моего ребенка я с радостью буду бежать и продолжать бежать столько, сколько потребуется.

Я обыскиваю свое личное пространство и нахожу флисовое одеяло, маленькую подушку и пару наушников, спрятанных в ящике под моим сиденьем. Опуская штору на окне, я нажимаю кнопку, которая переводит мое сиденье в положение, похожее на кровать. Я надеваю наушники и беру пульт, чтобы просмотреть доступные варианты фильмов и телешоу. Выбрав последний фильм Disney, я настраиваюсь на следующие восемь часов покоя, потому что моя следующая схватка начнется, как только я приземлюсь.

Слишком скоро пилот объявляет по внутренней связи, что мы начинаем снижение в Лондон, и внизу в темной ночи появляется море огней. Дрожь холодного беспокойства пронзает мой позвоночник. В воздухе легко отодвинуть все свои проблемы и страхи в сторону, но теперь, по мере приближения земли, они все одним махом устремляются обратно. Прохладный воздух наполняет салон, как только самолет останавливается у ворот и тяжелая дверь открывается.

Я завязываю волосы в низкий хвост, натягиваю толстовку с капюшоном так, чтобы она закрывала большую часть моего лица, и хватаю сумку с верхнего багажного отделения. Выбрав пару высоких мужчин, я спешу пройти за ними, используя их, чтобы спрятаться. Когда мы приближаемся к концу трапа, терминал аэропорта становится более заметным, вместе с группой высоких татуированных мужчин, которые, несомненно, являются частью ирландской мафии. Они изучают группу пассажиров, выходящих ко мне. Страх охватывает мое сердце, и я останавливаюсь, делая несколько шагов назад, пока не упираюсь в стену, мое сердце колотится. Несколько пассажиров бормочут свое раздражение моим поведением, но изо всех сил стараются не врезаться в меня. Я просто игнорирую их.

Среди моря лиц у ворот я наконец замечаю Эвелин. Вид ее прекрасной себя — как глоток свежего воздуха. Наклонившись вперед, я наблюдаю, как она нацеливается на группу мужчин, которых другие обходят стороной, расправляет плечи, идет прямо через переполненное пространство,