— А до лета много всего может случиться, — ответила Солонго. — Ты это хочешь сказать?

— Ты права, тётя. Не следует торопиться.

— Лучше бы тебе жениться пораньше, а то ещё привезёшь красотку от дунху, — обронила Солонго с загадочной улыбкой.

Гийюй чуть не подавился куском мяса. Пришлось пообещать тётушке, что летом он непременно женится и не на девице дунху.

* * *

Зима близилась к концу, когда в ставку шаньюя вновь приехали послы дунху. Модэ принимал их в присутствии князей, оказавшихся в это время в ставке.

Когда послы изложили требования вождя дунху, люди в юрте онемели от такой наглости — Нарану понадобилась яньчжи, любимая жена шаньюя. Вождь дунху явно рассчитывал оскорбить хунну как можно сильнее. Такое спускать нельзя!

Пока главы родов приходили в себя, Модэ приказал послам удалиться, пообещав им дать ответ завтра. Как только те ушли, в юрте поднялся гвалт. Князья ругались, проклинали дунху и призывали немедленно начать войну.

Стоящий у двери Гийюй стал прикидывать, как лучше провести войско в земли дунху, но посмотрел на бесстрастного шаньюя и похолодел. Тот сидел, выпрямив спину, свысока глядел на спорящих глав родов, молчал. Неужели последует новое унижение хунну?

Вот шаньюй поднял руку и все затихли. Раздался хрипловатый голос Модэ:

— Боги видят, как высоко я ценю свою яньчжи. Только вот начинать войну из-за неё мы не станем. Наши жизни и существование государства стоят дороже, чем одна женщина.

— Стоит ли для соседей жалеть единственную женщину? — язвительно высказался Пуну, хотя и выглядел обескураженным.

Крепко сжимая древко копья, Гийюй мысленно возблагодарил Небо за то, что его сестру не назвали яньчжи, и к дунху отправят не её. Но даже Сарнай было жаль. Ещё он благодарил богов за то, что на этот Совет не приехал глава рода Лань, тот точно полез бы защищать свою сестру.

— Позор! — выкрикнул побагровевший Эрнак, глава рода Хуньше, и ему вторили другие гневные голоса.

— Модэ, мужчина не может поступить так недостойно. А ведь ты наш шаньюй! Мы признали тебя вождём! Мы верили в тебя! Веди нас на войну!

— Стыдно откупаться женщиной! — поддержал его глава рода Хугэ.

— Позор! — кричали остальные.

Безмолвствовали лишь Пуну и глава рода Хуань. Модэ молчал. Когда вопли слегка поутихли, шаньюй твёрдо произнёс:

— Так ли громко вы возмущались, когда меня отдавали юэчжам? Сдаётся мне, что тогда цена за мир вас устраивала. Совет окончен, можете идти.

Повинуясь условленному знаку от Модэ, Гийюй приподнял дверной полог и махнул рукой. В юрту стали входить воины личной охраны шаньюя, отгородившие его от князей. Ругаясь сквозь зубы, главы родов бросали на Модэ презрительные взгляды, и один за другим удалялись.

Тем вечером Гийюй говорил с дядей, спрашивал, не может ли тот повлиять на решение шаньюя, а Пуну лишь покачал головой, сказав:

— Ушло время, когда Модэ следовал моим советам. Теперь он, как беркут, с которого сняли колпачок, взлетел и парит высоко в небе. Он сам выбирает себе добычу, на свой страх и риск.

— Нельзя дразнить Совет, так вызывающе пренебрегать мнением глав родов. Это опасно, — тихо произнёс Гийюй. — Модэ могут счесть слабым и решат избавиться от него.

Пуну пригубил араки, опустил бронзовую чашу и задумчиво ответил:

— Вот уже дважды Модэ поступает по-своему, наплевав на Совет. Так не ведёт себя слабый, нерешительный человек. Подождём и увидим. Наран настойчив и, наверняка, придумает что-нибудь ещё.

Выйдя от дяди, Гийюй узнал, что шаньюй ушёл к своей яньчжи, и сам направился к юрте Сарнай. Стоя неподалеку от её жилища, он думал о том, что сейчас Модэ объясняет жене своё решение. На месте яньчжи тётушка Солонго непременно швырнула бы в мужа чем-нибудь тяжёлым, а уж ругалась бы так, что и на другом конце ставки слышали бы.

В юрте яньчжи было тихо. Наступила ночь, а из юрты послышались смех и характерные стоны. Гийюй ушёл, изумляясь, как у Сарнай хватает выдержки заниматься любовью с предавшим её мужем. Неужели шаньюй ничего не сказал ей о том, что случится завтра?

* * *

В эту ночь Модэ позволил лисе оседлать себя и скакать в своё удовольствие. Та довела его до сладкого изнеможения, приговаривая:

— Я накажу тебя! Измотаю так, чтобы до моего возвращения ты и глядеть не мог на других женщин!

Модэ охотно повиновался госпоже лисе, а потом, уставшие, они лежали в постели и обсуждали, на что Шенне должна обратить внимание, когда её повезут по землям дунху. Шаньюя особо интересовало число воинов в ставке Нарана и её точное месторасположение.

Лиса спросила его нежным, мурлыкающим голосом:

— Не хочешь ли ты, чтобы я убила Нарана? У него много сыновей. Они могут передраться за престол, а тебе будет легче справиться с дунху.

Подумав, Модэ вспомнил, как несколько лет назад одна пленница зарезала князя, взявшего её на ложе. Наследник князя выгнал женщину-убийцу нагой в степь и затравил собаками. Нет, такой судьбы Модэ не хотел даже для Сарнай. Пусть мачеха живёт у дунху и страдает от разлуки с родными, как когда-то он сам.

Если судьба смилостивится над ней, то после разгрома дунху Сарнай удастся найти и вернуть на родину. Шенне уверяла, что когда она покинет тело мачехи, душа той займёт положенное место, но Сарнай ничего не поймёт и не сможет рассказать, что с ней случилось.

Поцеловав Шенне, Модэ ответил ей:

— Нет, милая, не убивай Нарана. Я хочу сделать это сам. Не лишай меня такого удовольствия.

И они рассмеялись.

* * *

Наутро шаньюй дал ответ дунху. Яньчжи Сарнай быстро собрали и отправили в путь с послами в тот же день, до того как в ставку прискакал бы разъярённый глава рода Лань.

Данзан, брат Сарнай, и в самом деле вскоре явился к Модэ. Стоявшие в тот день у юрты шаньюя воины слышали громкие злые голоса обоих, потом Данзан вылетел, как ошпаренный, с багровым от гнева лицом, вскочил на коня и умчался в свои владения.

По кочевьям хунну вновь разошлась недобрая молва о молодом шаньюе, мол, на престол воссел трус, не способный указать врагам их место. Ещё говорили, что шаньюй злопамятен и жесток. Нашлись и люди, думавшие, как Пуну: не так уж нерешителен тот, кто пренебрегает мнением Совета князей.

* * *

Сарнай открыла глаза. Она лежала нагой в мягкой постели, а рядом похрапывал мужчина. Решив, что весть о смерти Туманя ей приснилась, а теперь кошмар закончился, Сарнай с облегчением вздохнула. Из дымового отверстия сверху лился лунный