– В общем… – начал Джон и на мгновение прикрыл глаза.

Стало очевидно, что он изнемогает от усталости.

– Если хочешь, давай пока все отложим, – предложила Гвен. – Ты не обязан пускаться в разговоры прямо с порога, милый. Может, поднимешься к себе и отдохнешь?

Джон устало улыбнулся и покачал головой.

– Нет, мама, я правда хочу с вами поговорить. Все нормально, просто очень устал. Пара ночей крепкого сна – и буду как огурчик. – Он посмотрел на Диану. – С ним точно все в порядке, сестренка. Когда я уходил, он дрых на своей койке. Думаю, завтра приедет.

Диана заморгала и быстро кивнула головой. Брат повел ее в гостиную, родители шли следом.

– Удивительно, – сказал Джон, усаживаясь в кресло. Остальные тоже последовали его примеру. – Все оказалось совсем не так, как я себе представлял. Держу пари, в предыдущей заварухе ты испытывал те же чувства, папа.

Мистер Арнольд кивнул.

– Да уж. Война умеет преподносить сюрпризы.

– Верно. Ну так вот… Во Франции мы не были. По крайней мере там не базировались. Правительство решило, что «Спитфайры» должны летать отсюда, из Англии. Поэтому с тех пор как Германия начала блицкриг, мы выполняли полеты над Ла-Маншем из Апминстера. Простите, что не звонил, не получалось выкроить и минуты. Да и запретили нам вести разговоры с кем бы то ни было обо всем, что связано с операциями. Полагаю, теперь, когда нас выкинули с континента, это не имеет значения.

В передней зазвонил телефон, однако Джон никак не отреагировал.

– Честно говоря, начиная с десятого мая мы только и делали, что оборонялись. Спасали положение. Прикрывали отход. Сухопутные войска обвиняют нас в том, что мы бросили их в Дюнкерке, но это чистое вранье. Солдаты в пабах избивали наших парней с криками: «Где была авиация?» Но мы были там. Летали прямо над побережьем. – Джон заговорил быстрее. – В течение пяти дней я выполнял по три боевых вылета. Пятнадцать раз, туда и обратно. Взлетали на рассвете, патрулировали над Па-де-Кале, били этих гадов… прости, мам, неприятеля. Господи, сколько же их там было! Большинство боев велось над сушей, вдали от побережья. Наверное, поэтому сухопутные думают, что мы их бросили. Мы старались не подпустить самолеты фрицев к Дюнкерку. Однако времени, чтобы их отвлечь, было мало. Через несколько минут возвращаешься на дозаправку, съедаешь сэндвич с чаем и снова быстрее в небо. Очень изматывает, скажу я вам.

В гостиную заглянула Люси.

– Мисс Диану просят к телефону.

Диана убежала.

– Дело в том, – продолжил Джон, – в том…

Он замолчал.

– Ничего, – пробормотал отец. – Не расстраивайся, Джон.

– Да нет, со мной все хорошо, папа. Честное слово. В общем, дело в том, что мы потеряли много парней. Вчера один человек из разведки сообщил, что за последние три недели над Францией и Ла-Маншем сбито не меньше шестидесяти «Спитов». Кстати говоря, это между нами. Я видел, как некоторые падали… и слышал тоже.

Родители смотрели на него с недоумением.

– Как это – слышал? – тихо спросил отец.

Молодой человек прокашлялся.

– По радио. Некоторые случайно оставляли включенным микрофон, а при попадании слышно… в общем, слышен шум. Понимаешь? Падая, многие загораются… В общем, жуть. Это очень страшно.

Гвен и Оливер во все глаза смотрели на сына, не зная, что ответить.

– Одна только наша эскадрилья потеряла четверых. Все замечательные ребята. Двоих точно убили, один сгорел до костей, еще один сбит и захвачен в плен. Все это меньше чем за месяц… – Он отвернулся.

В комнату влетела Диана.

– Звонил Джеймс! Он тоже получил увольнительную и хочет приехать к нам. Я сказала, что никаких возражений нет. Я права?

Гвен подошла к сыну и обняла его.

– Конечно, ты права, – сказала она дочери через его плечо. – Это самое меньшее, что мы можем сделать.

Брат и сестра лежали на траве позади Дауэр-Хауса и смотрели на первые яркие звезды в синеве летнего неба.

– Вон там Венера, да, Джонни? Помнишь: «Звездочка, мигай, мерцай…»

– Да. Помнишь Болванщика?»

– «Ты над миром пролетаешь, как поднос под небесами!»[3] – подхватила Диана.

Они рассмеялись.

– С ума сойти, – сказала Диана и повернулась к брату. – Джонни?

– Да?

– Ты убил кого-нибудь?

– Да.

– Одного?

– Нет. – Он сел рядом с ней и похлопал по карманам. – Есть сигареты? Не могу найти свои.

– Да. Вот. – Она прикурила две сигареты. – Бери.

Джон снова лег на траву.

– Думаю, я убил троих… Черт, глупо. Не думаю, а знаю точно.

По небу пронесся метеор, Диана схватила брата за руку.

– Загадывай желание, быстрее!

Он на мгновение замер.

– Готово… А вообще-то…

Диана ждала. Когда брат затих, она села и посмотрела на него в сгущающихся сумерках.

– В удивительное время мы живем, правда, Джон? У меня в голове не укладывается, что мой старший брат кого-то убил. Расскажи мне об этом, если можешь.

После долгой паузы он обнял ее за талию, положил голову к ней на колени и приглушенно заговорил.

– Все происходит чисто механически. На автомате.

Она дала ему собраться с мыслями. Наконец Джон отстранился от нее и докурил сигарету.

– Ну так вот… Поздно вечером шесть или семь пикирующих бомбардировщиков полетели в сторону наших на побережье. По-моему, в прошлый вторник или в среду. «Штуки». Жуткие чудовища. На борту двое, один ведет, второй лупит по людям на берегу. В тех, кто внизу, на земле, эти «Штуки» вселяют дикий ужас: сирены на крыльях издают душераздирающий вой, когда машина уходит в крутое пике перед бомбометанием. Но в остальном они неповоротливы и уязвимы, и во время первого вылета одну из них я прихлопнул. Все просто. Мои пули пробили кабину и… в общем, было много крови. Очень много, сестренка. Кровь залила изнутри весь фонарь. Это ужасно. Самолет не загорелся; просто опрокинулся и упал прямиком в море. На все ушло секунд десять. Двумя днями позже я и сам едва не попался. Мы были милях в шести от Кале, внезапно вокруг моих крыльев и двигателя заискрило: стреляли из пушки. Страшно. В следующий миг над моим «Спитфайром» пронесся немецкий истребитель, и вот он уже у меня перед глазами. Хороший стрелок, но летчик никудышный. Рефлекс – нажимаю пусковую кнопку, противник распускается фейерверком. Ба-бах! Чистое везение. Не знаю, почему его снаряды не сработали. Просто прошли сквозь обшивку или отскочили, так и не взорвавшись. Наверное, брак. В Апминстере мне наскоро залатали дыры, и к вечеру я уже снова был в небе.