Однако важнейшее для нас наследие Генри Сиджвика заключено в приведенной выше цитате из его труда, проливающей свет на значение внешних факторов: поведение одного человека затрагивает чужое благополучие{66}. В цитате из Сиджвика речь идет о кораблях, которым помогает ориентироваться маяк, построенный и обслуживаемый другими людьми.

Все мы испытывали на себе действие внешних факторов, больших и малых: например, наш сосед учился играть на барабане, или кто-то лупил ногами по спинке нашего кресла во время долгого перелета, или мы застревали в дорожных пробках. И, как наглядно показывает изменение климата, внешние факторы способны дотянуться даже до людей, еще не родившихся на свет: ведь будущим поколениям придется жить в климатических условиях, которые будут отчасти порождены нашими выхлопами в атмосферу.

Теперь, познакомившись с этим понятием, вы начнете замечать внешние факторы повсюду. Они делают человеческое взаимодействие интересным, а еще они не дают свободным рынкам превратиться в универсальное средство. Внешние факторы оказываются в центре морально-этических затруднений, а также множества самых неотложных социально-экономических проблем — от свободы слова до контроля над оборотом оружия и изменения климата Земли. Поскольку внешние факторы неотделимы от сетей, они часто будут фигурировать в этой книге{67}.

Когда работник (работница) кафе в аэропорту прививается от гриппа, это не только помогает ему (ей) не заболеть, но и уберегает от гриппа множество пассажиров, которые в противном случае могли бы заразиться, если бы этот работник сам подхватил грипп. Внешний фактор в данном случае сводится к тому, что решение работника кафе — прививаться от гриппа или нет — в итоге определяет, заболеют ли гриппом многие другие люди. Принимая решение о вакцинации, работник (работница) кафе может и не задумываться о возможных будущих страданиях всех этих людей. Зато руководство Стэнфордского университета, как и многих других организаций, понимает это и старается помочь людям принимать правильные решения — и потому предоставляет возможность бесплатно прививаться от гриппа своим сотрудникам и студентам. Вакцинация даже части сообщества приносит пользу всему сообществу. Правительства обращают особое внимание на вакцинацию школьников, учителей, медиков и пожилых людей — то есть тех категорий граждан, которые подвергаются особенно высокому риску не только заразиться, но и передать заразу по эстафете.

Не случайно правительства так озабочены проблемой прививок. Когда возникают внешние факторы, свободные рынки уже не способны сообразовывать побудительные мотивы отдельных людей с благополучием общества в целом. Родители, взвешивая пользу и вред от прививки для своего ребенка, не всегда задумываются о далеко идущих последствиях этой прививки для других людей. Этот «рынок» нуж дается в субсидиях и регулировке, чтобы в итоге хорошо было всем. Если ребенка требуется вакцинировать еще до приема в школу, это делается не только для того, чтобы не заболел он сам, но и потому, что вакцинация каждого ребенка касается здоровья других детей и уберегает их от потенциального заражения. Если отдельные дети останутся непривитыми, болезнь может найти для себя зацепку, а потом распространиться вширь.

Болезни очень трудно искоренить потому, что внешние факторы действуют в мировых масштабах. В 2000 году Китай объявил о полной победе над полиомиелитом, но в 2011 году там снова произошла вспышка этой болезни, очевидно проникшей в Китай из какой-то соседней страны. В борьбе с полиомиелитом были сделаны огромные шаги — ведь еще до 1988 года он присутствовал в сотне с лишним стран. Но для того, чтобы болезнь продолжала жить, снова поднимала голову и снова распространялась по другим странам, достаточно, чтобы она оставалась эндемической всего в одной-единственной стране. Поддерживать в населении бдительность в отношении болезни, которая вроде бы затухла, — дело дорогостоящее и сложное. Можно представить себе, какое раздражение вызовут попытки каждый год по всей планете прививать детей от такой болезни только из-за того, что в одной-двух странах к ней относятся халатно и ее возбудители продолжают существовать.

Прививочные стратегии влекут за собой и негативную обратную связь: чем успешнее проходит иммунизация, тем значительнее снижается угроза заражения и тем заметнее ослабевают среди населения стимулы сохранять бдительность. Когда болезнь свирепствует, люди спешно бегут прививаться — не потому, что их заботят внешние факторы или чужое здоровье, а потому, что боятся за самих себя. Смертельные эпидемии оспы привели к первым случаям иммунизации: еще за столетия до появления нормальных вакцин люди в Китае брали кусочки высохших оспин с тел жертв — и или вдыхали их, или вцарапывали себе под кожу, чтобы организм выработал иммунитет. Но стоит болезни немного улечься, как люди забывают о пережитом страхе, и уровень вакцинации понижается, из-за чего показатели воспроизводства постепенно растут, и болезнь вновь поднимает голову.

Этот эффект обратной связи может порождать особенно мощные циклы, так как многие люди боятся прививок (об этом мы поговорим подробнее в главе 7) и потому избегают вакцинации всякий раз, когда болезнь исчезает из виду. Из-за резкого фазового перехода, какому может подвергнуться показатель воспроизводства болезни вследствие малых изменений в уровне вакцинации, а также из-за мирового масштаба сетей заражения искоренить любую болезнь становится крайне трудно, и большинство из них со временем проявляются циклично. Черная оспа — единственная человеческая болезнь, которая считается официально искорененной, согласно Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Последний случай заболевания оспой был зарегистрирован в 1977 году в Сомали, а в 1980 году ВОЗ объявила, что болезнь окончательно побеждена. Одержать полную победу над оспой было очень нелегко: для этого требовалось долгими десятилетиями быстро реагировать на каждый вновь замеченный очаг болезни, затем изолировать пациентов и быстро проводить вакцинацию среди местных жителей.