отказываюсь прислушиваться к своей совести, когда она говорит мне, что все, что я только что рассказал Кэму, было ложью, это тоже того стоит.

Это был просто поцелуй мести.

Вот и все.

5

— Что ты имеешь в виду, говоря, что он поцеловал тебя? — спрашивает Мали в пятый раз.

Я откидываю голову на спинку дивана. — Мы что, во втором классе? Ты хочешь, чтобы я нарисовала для тебя схему или что-то в этом роде? Он мужчина, я женщина, мы сжимаем губы и прижимаемся ими друг к другу.

Она усмехается в трубку. — Нет, я понимаю это, идиотка. Я просто имею в виду, что ты рассказываешь мне это, и тебя это не пугает. Над твоей головой не поют птицы и в небе не взрываются фейерверки. — Она делает паузу, чтобы вздохнуть. — Боже мой, Хейс плохо целуется?

— Нет, — отвечаю я немного слишком быстро. — Нет, это определенно не так.

И это не так. Ощущение его губ, прижатых к моим, не оставляло меня в покое весь чертов день. Честно говоря, я не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Поцеловать Хейса — это то, о чем я мечтала годами, и это, наконец, произошло.

Я просто хотела бы, чтобы это было при других обстоятельствах.

— Это была услуга, — признаю я.

Она заикается, и я почти могу представить выражение ее лица. — … услуга?

— Мм-хм. Крейг был там, будучи типичным придурком, и Хейс поцеловал меня, чтобы заставить его оставить меня в покое.

На секунду воцаряется тишина, а затем она задает вопрос, о котором я должна была догадаться.

— Был ли там язык?

Я закатываю глаза, хотя она не может меня видеть. — Имеет ли это значение?

— Конечно, это важно, — говорит она, как будто это очевидно. — Потому что без языка означает, что это был поцелуй из жалости, но с языком означает, что часть его хотела этого.

Вот оно. Вот почему я вообще не хотела ей говорить. И почему я ждала почти до полудня, чтобы ответить на ее сообщения. Мне не нужно, чтобы она вселяла в меня надежды насчет того, что больше никогда не повторится. То, что произошло прошлой ночью, было единичным случаем, и я не наивна, чтобы думать иначе.

— Там был язык, не так ли? — Волнение в ее голосе очевидно.

Я вздыхаю. — Да, но мы этого не делаем. Это ничего не значило. Или, по крайней мере, ничего не значило для него.

Пытаться сказать ей, что для меня это ничего не значит, было бы бессмысленно. Он ни за что не смог бы поцеловать меня, и это ничего не значило бы. Но ей не обязательно знать, что упомянутый поцелуй заставил меня вернуться домой и увидеть удручающе реалистичный сон о том, что мы счастливы в браке, у нас двое детей и дом на Барбадосе.

— Лей, — говорит она, и в ее голосе слышится сочувствие. — Ты хочешь, чтобы я надрала ему задницу?

— Нет. — Хотя я уверена, что наблюдать за ее попытками могло бы быть интересно.

— Оставить царапину ключом на его грузовике?

Я фыркаю. — Он убьет тебя и оставит след из хлебных крошек с кусочками твоего тела.

На линии становится тихо, почти до того момента, когда я думаю, что она повесила трубку, но затем она прочищает горло. — Это одновременно тревожно и чрезвычайно точно. Молодец.

— Я старалась.

— Однако серьезно, — продолжает она. — Я знаю, что у него есть свои собственные стандарты того, что приемлемо в твоем представлении, но не думай, что только потому, что он не бросился к твоим ногам и не умолял тебя быть с ним, это значит, что ты не лучшая сука, которую я знаю. Хейсу Уайлдеру чертовски повезло бы, если бы ты была у него под рукой.

Ее слова вызывают у меня улыбку, потому что я знаю, что она честна. — Спасибо тебе.

Мали иногда действует мне на нервы и раздвигает границы, заставляя задуматься, стоит ли того от двадцати до пожизненного, но, когда это действительно важно, она всегда рядом. Всегда готова покорить мир, если это то, что мне нужно, но также всегда рядом, чтобы одернуть меня, если я собираюсь зайти слишком далеко.

Например, поджечь машину Крейга.

Стоило ли оно того? Абсолютно.

Мои родители могут справиться с тем, что меня арестовывают за поджог так скоро после того, как их сын чуть не попал в тюрьму за нападение при отягчающих обстоятельствах? Вероятно, нет.

Они религиозные и все такое, но я не жду, что они так скоро встретятся с Богом. Кроме того, кто будет кормить Кэма? Единственная причина, по которой ему двадцать один и он все еще живет дома, заключается в том, что его счет за продукты был бы просто невероятным. Я не знаю, куда, черт возьми, он все это пихает.

— Итак, — Мали снова привлекает мое внимание. — Обмен слюной с Хейсом был таким, как ты себе представляла?

— Как ты это делаешь?

— Делаю, что?

Я выдыхаю. — Что-то настолько замечательное звучит вульгарно и отвратительно.

Она хихикает. — Значит, это было замечательно, да?

— Я ненавижу тебя.

— Ты не смогла бы, даже если бы попыталась.

Прежде чем я успеваю возразить, меня отвлекают приглушенные голоса Хейса и Кэма, когда они выходят на крыльцо. Я надеялась, что у меня будет больше времени. Мне нужно подготовиться к тому, что я увижу его впервые со вчерашнего вечера. Это не может просто свалиться на меня. Но когда дверь начинает открываться, я понимаю, что это мой единственный выбор.

— Мэл, я напишу тебе позже, — говорю я ей.

— Подожди! Мы не обсудили все детали того, как вы двое сосете лицо!

Я вешаю трубку, обрывая голос Мали, как раз в тот момент, когда входят парни. Кэм поднимает подушку с дивана и швыряет ее в меня, проходя мимо, но я едва ли даже замечаю. Я слишком сосредоточена на свежем порезе на нижней губе Хейса. И если этого недостаточно, костяшки на его руке представляют собой отвратительную смесь фиолетового и синего.

На секунду я задумываюсь, не отключилась ли я и не забыла ли о том, что Хейс ввязался в тотальную драку с Крейгом, но я думаю, что я бы это запомнила. Ни одна девушка не забудет образ мужчины, сражающегося, чтобы защитить ее честь — и да, я действительно считаю, что то, как он прижал его к перилам, защищало мою честь. Возможно, мне больше никогда не удастся поцеловать его снова, но, по крайней мере, я получила этот прекрасный мысленный образ.

Мой взгляд встречается с его взглядом, когда он следует за Кэмом на кухню, и того, как приподнимаются уголки его губ,