— Это случилось внезапно, синьор, совершеннонеожиданно. Конечно, у нее время от времени что-то да побаливало… Доктор дажене дал нам подумать — сказал, что операцию нужно делать немедленно, и сразузабрал ее в больницу… Si, si[27], она умерла под наркозом, неприходя в сознание.

— Бьянка всегда была такой умницей, — всхлипнуламать. — Ужасно, что она умерла совсем молодой…

«Она умерла молодой», — повторил про себя Пуаро.

Вот что он должен сказать молодому человеку, который открылему сердце:

«Вашей ей не быть, друг мой. Она умерла молодой».

Поиски окончились — здесь, где вырисовывался силуэт Падающейбашни и первые весенние цветы, бледные и нежные, возвещали грядущее буйствожизни.

Это ли пробуждение природы не дало ему смириться снеизбежностью? Или было что-то еще? Что-то, тревожащее его подсознание — то лислово, то ли фраза, то ли имя… Не слишком ли все лежало на поверхности, неслишком ли все сходилось?

Пуаро вздохнул… Чтобы исключить всякие сомнения, емупридется предпринять еще одно путешествие, на этот раз в Вагре-лез-Альп.

8

Да, подумалось ему, воистину конец света. Этот снежныйуступ, эти редкие хижины и домики, в каждом из которых обреченное существоборется с незаметно подкрадывающейся смертью.

Наконец-то он добрался до Катрины Самушенко. При виде еезапавших щек с нездоровым румянцем и исхудавших рук, беспомощно покоившихся наодеяле, в нем шевельнулось воспоминание. Он не помнил ее имени, но видел еетанец. Его тогда увлекла и околдовала магия ее мастерства, заставлявшая забытьобо всем на свете.

Он вспомнил Михаила Новгина, Охотника, его прыжки и вращенияв невообразимом фантастическом лесу, созданном Амброзом Ванделом, и чудеснуюлетящую Лань, вечно преследуемую и вечно желанную, с золотыми рогами имелькающими бронзовыми копытцами. Он вспомнил, как она падала, пораженнаястрелой, и как ошеломленный Новгин стоял, держа на руках беспомощное тело…

Катрина Самушенко смотрела на Пуаро с некоторым интересом.

— Мы ведь с вами не знакомы? — спросилаона. — Чего же вы от меня хотите?

— Прежде всего, сударыня, я хочу поблагодаритьвас, — поклонился Пуаро, — поблагодарить за ваш необыкновенныйталант, подаривший мне однажды волшебный вечер.

Больная слабо улыбнулась.

— Но я здесь не только за этим. Видите ли, мадам, я ужедовольно давно ищу одну из ваших горничных — ту, которую звали Нитой.

Она вскинула на него большие испуганные глаза.

— И что же вам о ней известно?

— Сейчас расскажу.

Он поведал ей о том вечере, когда сломался его автомобиль, отом, как Тед Уильямсон, стоя перед ним, мял в руках кепку и, запинаясь,рассказывал про свою любовь и несчастную долю. Она внимательно слушала и подконец тихо сказала:

— Как трогательно, что… Очень трогательно…

— Да, — кивнул Пуаро. — Поистине аркадскаяидиллия. Что вы, сударыня, можете мне рассказать об этой девушке?

— У меня была горничная, Хуанита, — вздохнулаКатрина Самушенко, — прелестная, веселая, беспечная девушка. С нейслучилось то, что часто случается с теми, кому боговолят боги: она умерласовсем молодой.

Те же безысходные слова говорил себе и сам Пуаро.

Теперь он услышал их вновь — и все-таки он решил несдаваться.

— Так она умерла? — переспросил он.

— Умерла.

— Кое-чего я все же не понимаю, — помолчав, сказалПуаро. — Я спросил сэра Джорджа Сэндерфилда об этой вашей горничной, и онне нашелся что сказать. С чего бы эго?

На лице балерины отразилась легкая гадливость.

— Он наверняка решил, что вы имели в виду Мари —девушку, которую я взяла на место Хуаниты. Она, кажется, что-то о нем узнала ипыталась его шантажировать.

Надо сказать, она вообще мерзкая девица — вечно совала нос вчужие письма и запертые ящики стола.

— Что ж, с этим все понятно, — пробормотал Пуаро.

Помолчав, он продолжал с прежним упорством:

— Фамилия Хуаниты была Валетта, и она умерла в Пизе, наоперационном столе. Я ничего не путаю?

Он заметил, что собеседница чуть-чуть помешкала, прежде чемкивнуть головой.

— Да, все верно…

— Но есть еще один нюанс, — задумчиво протянулПуаро, — родные называли ее не Хуанитой, а Бьянкой.

— Хуанита, Бьянка — не все ли равно? — пожалахудыми плечами Катрина. — Думаю, настоящее ее имя было Бьянка, но онасчитала, что Хуанита гораздо романтичнее.

— Надо же? — отозвался Пуаро и, помолчав,интригующим тоном продолжил:

— А вот у меня есть всему этому иное объяснение.

— Какое же?

— У девушки, которую полюбил Тед Уильямсон, —наклонился вперед Пуаро, — волосы были похожи на золотые крылья.

Подавшись еще больше вперед, он дотронулся до волоссобеседницы, вздымавшихся упругими волнами по обе стороны лица.

— Золотые крылья или золотые рога? Все зависит отвосприятия. Кто-то видит в вас дьявола, кто-то — ангела. Вы могли бы быть итем, и другим. А может, это просто золотые рожки раненой лани?

— Смертельно раненной лани… — прошептала Катрина, в ееголосе была абсолютная безнадежность.

— С самого начала мне что-то не давало покоя в рассказеТеда Уильямсона. Что-то он мне напоминал, и это что-то были вы.., помните танецв лесу, в образе прелестной лани с бронзовыми копытцами?.. Сказать вам,мадемуазель, как все было? Я думаю, что однажды вы отправились в Грасслон безгорничной. У вас ее просто не было: Бьянка Валетта вернулась домой, в Италию, авзять кого-нибудь на ее место вы просто не успели. Болезнь уже давала о себезнать, и когда все отправились на прогулку на реку, вы остались дома. В дверьпозвонили, вы открыли и увидели… Сказать вам, кого вы увидели? Юношу,простодушного как ребенок и прекрасного как Аполлон! И вы придумали для негодевушку Ниту — не Хуаниту, а.., хм… Инкогниту — и несколько часов бродили с нимпо Аркадии…

Последовала долгая пауза. Потом Катрина сказала тихим,надтреснутым голосом:

— По крайней мере, в одном я не покривила душой. У моейистории был правдивый конец. Нита умрет молодой…