Вот как я представлял себе дело первоначально. Но в мыслях уменя засело, что нет дыма без огня. Я стал думать, не совершила ли сестраХаррисон чего-нибудь более серьезного… Некоторые вещи казались мне довольностранными. Она сказала мне, что миссис Олдфилд была не слишком сильно больна,что все это было игрой ее воображения. Но сам доктор в болезни жены несомневался. Он не был удивлен ее смертью. Незадолго до ее смерти онконсультировался с другим врачом, и тот отметил ухудшение ее состояния. Когда яговорил с мисс Харрисон об эксгумации… Сначала она страшно испугалась. Потомвнезапно ее злоба и ненависть изменили ее настроение: «Пусть они найдут мышьяк.Никто не сможет заподозрить меня». Доктор и Джейн Монкрифф — вот на кого падетподозрение.

Оставался только один шанс — заставить сестру Харрисонраскрыться. Я проинструктировал Джорджа, которого она не знала в лицо. Онповсюду следовал за нею. И… И все кончилось хорошо.

— Вы великолепны, — воскликнула Джейн Монкрифф.

— Я никогда не смогу вас отблагодарить, —присоединился доктор Олдфилд. — Но какой же слепой дурак я был!

— А вы были так же слепы, мадемуазель? — спросилПуаро удивленно.

— Я очень волновалась… — медленно ответила Джейн.

— Джейн!.. — закричал Олдфилд. — Неужели тыдумала, что я… — Нет, нет, не вы. Я думала, что миссис Олдфилд так или иначераздобыла мышьяк и принимала его понемножку, чтобы вызвать у себя боли идобиться жалости, в которой она так нуждалась. Но я боялась, что она в концеконцов отравилась и, когда обнаружат мышьяк, никто не поверит в эту историю ивсе придут к такому же выводу, что и вы. Вот почему я никогда не заявляла опропаже мышьяка. Но я в последнюю очередь могла заподозрить сестру Харрисон.

— Как и я. Она, возможно, стала бы хорошей женой иматерью… Но чувства были намного сильнее ее… Как жаль, — грустно сказалПуаро.

Он вздохнул и пробормотал в усы, скорее для себя, чем длясобеседников:

— Как жаль…

Но, взглянув на мужчину средних лет и девушку со счастливымлицом, сидевших напротив, он улыбнулся и сказал:

— Эти двое на заре своего счастья… И я совершил второйподвиг Геркулеса.

1

Эркюль Пуаро переминался с ноги на ногу и дышал на пальцы,стараясь согреться. Хлопья снега таяли на его усах, и капли скатывались наодежду.

За дверью послышался шум, и появилась горничная —тяжеловесная деревенская деваха, воззрившаяся на Пуаро с нескрываемымлюбопытством. Похоже было, что ничего подобного она прежде не видала.

— Вы звонили? — спросила она.

— Звонил. Не будете ли вы так добры разжечь огонь?

Деваха вышла и тут же вернулась с бумагой и щепками.

Встав на колени перед большим викторианским камином, онапринялась за растопку.

А Пуаро продолжал притопывать, размахивать руками и дуть напальцы.

Он был не в духе. Его автомобиль — роскошный «мессарро грац»— который казался ему просто чудом техники, сильно его разочаровал. Шофер,молодой человек, кстати, получающий весьма неплохое жалованье, ничего не могподелать. На захолустном шоссе, милях в полутора от какого бы то ни было жилья,в метель мотор заглох окончательно, и Пуаро в его излюбленных лакированныхботинках пришлось тащиться эти полторы мили до приречной деревушки Хартли Дин,весьма оживленной летом, но зимой не подающей ни малейших признаков жизни. Вгостинице «Черный лебедь» появление постояльца вызвало настоящее смятение. Еевладелец проявил чудеса красноречия, утешая Пуаро. Ничего страшного: в местномгараже джентльмен может нанять машину и продолжить путь.

Пуаро отверг это предложение. В нем взыграла чисто галльскаяприжимистость — только еще не хватало потратиться на автомобиль. У него естьсвой — и притом далеко не самый дешевый, на нем — и только на нем — он иотправится дальше. Но в любом случае, даже если ремонт не займет много времени,он не двинется с места раньше следующего утра — в такую-то метель! Пуаропотребовал номер с растопленным камином и ужин. Владелец, вздыхая, проводил егов номер, послал горничную развести огонь и удалился, дабы обсудить с женой, чтоподавать на ужин.

Час спустя, удобно вытянув ноги к уютному пламени, Пуароснисходительно размышлял о только что съеденном ужине. Конечно, мясо оказалосьжестким и хрящеватым, брюссельская капуста чересчур крупной и водянистой,картофель недоваренным, сыр чересчур твердым, а печенье чересчур мягким, да иподанные на десерт печеное яблоко и заварной крем тоже оставляли желатьлучшего. Все так.

Тем не менее, размышлял Пуаро, вглядываясь в языки пламени иотхлебывая понемногу мутную жидкость, почему-то гордо именуемую кофе, лучшебыть сытым, чем голодным, а уж отдых у камина — просто райское наслаждение посравнению с прогулкой в лакированных ботинках по занесенным снегом дорогам.

Раздался стук в дверь, и появилась давешняя горничная.

— Сэр, тут механик из гаража пришел, хочет вас видеть.

— Пригласите его сюда, — любезно отозвался Пуаро.

Деваха прыснула и ретировалась. Пуаро благодушно подумал,что рассказы о его персоне скрасят ее приятелям не один зимний вечер.

Вновь послышался стук, но уже более робкий, и Пуароотозвался:

— Войдите.

Он благосклонно взглянул на молодого человека, смущенностоявшего у двери и мявшего в руках кепку. Этот простой парень был хорош какантичный бог. Пуаро редко встречал подобных красавцев.

— Мы отбуксировали сюда вашу машину, сэр, — сказалмолодой человек тихим хрипловатым голосом, — и нашли повреждение. Тут делана час, не больше.

— И что с нею случилось? — осведомился Пуаро.

Юноша с готовностью пустился в технические детали.

Пуаро вежливо кивал, но не вслушивался. Физическоесовершенство всегда восхищало его — уж слишком много было вокруг очкастыхзаморышей. «Да, красив как бог, — размышлял он про себя. — Аркадскийпастушок, да и только».

Молодой человек внезапно замолчал, и в ту же секунду Пуарослегка сдвинул брови и глаза его сузились. Отвлекшись наконец от созерцания, онстал слушать.

— Понимаю, понимаю. Вообще-то мой шофер уже сообщил мнеоб этом, — добавил он после паузы и тут же заметил, что собеседнику кровьбросилась в лицо, а пальцы его нервно стиснули кепку.

— Д-да, сэр, — с запинкой пробормоталюноша, — я знаю.

— И все же вы решили прийти и лично рассказать мне обэтом? — продолжал Пуаро.