— И, конечно, после смерти многое связанное с женойОлдфилда должно перемениться, исчезнуть. Слуги и тому подобное… Слуги всегдамного знают, правда ведь? И, конечно, невозможно удержать их от сплетен,правда? Беатрис рассчитали сразу после похорон миссис Олдфилд, и я слышала,некоторые считают, что это подозрительно. Особенно теперь, когда трудно найтиприслугу. Это выглядит так, будто доктор Олдфилд боялся, что ей что-нибудьизвестно.

— Что ж, похоже, необходимо фундаментальноерасследование, — сказал Пуаро задумчиво.

Лицо мисс Лизеран передернулось от отвращения.

— Вся сжимаешься от этой мысли, — сказалаона. — Наша тихая, маленькая деревушка попадет в газеты, все станетизвестно…

— Это пугает вас? — осведомился Пуаро.

— Немного. Видите ли, я старомодна.

— И к тому же, по вашему мнению, это всего лишьсплетни.

— M-м… я бы не хотела утверждать это так определенно.Ведь недаром говорят: нет дыма без огня.

— Я тоже так думаю, — сказал Пуаро,поднимаясь. — Я могу положиться на вас, мадемуазель?

— О, конечно! Я не скажу никому ни слова.

Пуаро улыбнулся и попрощался. На пороге он сказал маленькойслужанке, которая подавала ему шляпу и пальто:

— Я здесь для расследования обстоятельств смерти миссисОлдфилд, но я был бы признателен вам, если бы вы сохранили это в секрете.

Глэдис, служанка мисс Лизеран, чуть не упала на подставкудля зонтиков. Она взволнованно выдохнула:

— О, сэр, значит, доктор сделал это?

— Вы так думали какое-то время, не правда ли?

— Нет, сэр, не я. Беатрис. Она была там, когда миссисОлдфилд умерла.

— И она думала, — Пуаро с трудом подбиралсоответствующие слова, — что там была «нечестная игра»?

Глэдис утвердительно кивнула.

— Да. И она говорила, что то же самое думала медсестра,которая была так предана миссис Олдфилд, сестра Харрисон. Она была такопечалена смертью миссис Олдфилд, и Беатрис говорила, что, наверное, она что-тознает, потому что после всего этого ее отношение к доктору изменилось. Этого быне произошло, если бы все было в порядке, правда?

— Где сейчас сестра Харрисон?

— Она присматривает за старой мисс Бристоу — это всамом конце деревни. Вы не пропустите их дом — у него колонны и портик.

4

Прошло совсем немного времени, и Эркюль Пуаро уже сиделрядом с женщиной, которая, конечно же, должна была знать об обстоятельствах,давших повод к сплетням, больше, чем кто-либо другой.

Сестра Харрисон была все еще красивая женщина лет сорока. Унее были мягкие, безмятежные черты мадонны и большие привлекательные темныеглаза. Она спокойно и внимательно выслушала его и затем медленно произнесла:

— Да, я знаю, что ходят эти слухи. Я сделала все, чтомогла, чтобы остановить их, но бесполезно. Такие разговоры возбуждают, а людямэто нравится, вы понимаете…

— Но должно быть что-то, что дало толчок к сплетням.

Он заметил, что ее лицо выразило глубокую печаль. Но онатолько покачала головой.

— Возможно, — предположил Пуаро, — докторОлдфилд не ладил с женой и это породило слухи?

Сестра Харрисон вновь нерешительно покачала головой.

— О нет, доктор Олдфилд всегда был добр и терпелив сней.

— Он действительно любил ее?

— Н-нет, я не могу утверждать этого, —поколебавшись, ответила мисс Харрисон. — У миссис Олдфилд был оченьтяжелый характер, ей было трудно угодить, она постоянно требовала к себевнимания.

— Вы думаете, она преувеличивала тяжесть своейболезни? — переспросил Пуаро.

— Да, ее болезнь была в основном плодом ее воображения.

— И все-таки, — сурово заметил Пуаро, — онаумерла…

— О да…

Он изучающе посмотрел на нее: ужасное замешательство, явноесмущение. Он сказал:

— Я уверен, что вы знаете причину всех этих сплетен.

Сестра Харрисон вспыхнула:

— Я догадываюсь. Наверно, это Беатрис начала распускатьсплетни. И мне кажется, я знаю, что толкнуло ее на это.

— Да?

Сестра Харрисон заговорила быстро и сбивчиво:

— Знаете, случилось так, что я кое-что подслушала —разговор между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф, — и я совершенноуверена, что Беатрис его тоже слышала, но я не предполагала, что она придастэтому такое значение.

— Что это был за разговор?

Сестра Харрисон некоторое время молчала, как будтособиралась с мыслями.

— Это было приблизительно за три недели до последнегоприступа миссис Олдфилд. Они были в столовой. Я спускалась по лестнице, когдауслышала, как Джейн Монкрифф сказала: «Как долго это будет тянуться? Такоеожидание невыносимо». И доктор ответил ей: «Теперь уже недолго, дорогая,клянусь». И она снова сказала: «Это ожидание невыносимо. Ты действительно думаешь,что все будет в порядке?» Он ответил: «Конечно. В этот день через год мы ужебудем женаты».

Она помолчала.

— Тут я впервые поняла, мистер Пуаро; что междудоктором и мисс Монкрифф что-то было. Конечно, я знала, что она нравится ему иони очень дружны, но ничего больше. Я поднялась по ступенькам обратно. Хотя ябыла в шоке, но все же заметила, что дверь в кухню была приоткрыта, и я думаю,что Беатрис могла все слышать. Вы понимаете смысл их разговора: доктор знал,что его жена очень больна и не проживет долго — я не сомневаюсь, что именно этоон и имел в виду, — но для кого-нибудь вроде Беатрис это могло звучатьиначе: так, будто доктор и Джейн Монкрифф… м-м… договариваются сделатьчто-нибудь с миссис Олдфилд.

— Но вы-то сами так не думаете?

— Нет, конечно нет…

Эркюль Пуаро посмотрел на нее изучающе.

— Сестра Харрисон, можете ли вы еще что-нибудьсообщить? Вы ничего не забыли?

Она покачала головой, и ее лицо приобрело прежнее печальноевыражение.

— Возможно, — продолжал Пуаро, — что Главноеполицейское управление даст разрешение на эксгумацию тела миссис Олдфилд.

— О нет! — сестра Харрисон ужаснулась. — Этоневозможно!

— Вы думаете, это будет как-то… неприлично?