Под моим сначала удивленным, но потом осуждающим взглядом женщина залилась краской до кончиков своих миниатюрных ушей.

— Нужно поторопиться. Конн его точно убьет! А если и нет, то покалечит так, что не видать нам амулетов!

— Но он ведь не пытался убить его, когда ты с Имаром проводила ритуал? В чем разница? — спросила, пытаясь разобраться в сути этой довольно постыдной для меня ситуации.

Дивонэ покачала головой и ответила:

— Потому что это ты!

Она схватила меня за руку и потащила за собой, а я пыталась понять, что значат ее слова. Ну, я, и что?..

Это из-за моей магии земли, что ли? Почувствовала, как медальон нагрелся, стал жечь кожу. Сжала его в ладони и возобновила бег. Скорее всего, хозяйка права — Имару грозит опасность в лице мужчины, представляющегося мне непостижимой загадкой.

Мы свернули в проулок, когда впереди сверкнула молния и раздался истошный крик. Похоже, все-таки опоздали. Начала еще быстрее перебирать ногами, спотыкалась о мелкие камни, но все бежала и бежала.

Вскоре достигли нужного места. Пулей влетела во двор и увидела, как Конн пальцами одной руки схватил Имара за горло и поднял над землей.

— Стой! — крикнула заполошно и прыгнула силачу на спину, обхватив его шею руками и приблизившись губами к уху. — Отпусти его, это моя вина! Я не знала, что имелось в виду!

Имар мучительно застонал, когда Конн сжал его шею еще сильнее, я же крепче обняла безумца и, зажмурившись, тихо-тихо, чтобы услышал только он, сказала:

— Если покалечишь этого человека, всю оставшуюся жизнь буду винить себя за это. Не смогу простить себе такой глупой ошибки… Конн, отпусти…

Неожиданно амулет на груди перестал жечь. Послышался стук упавшего на землю тела, я открыла глаза.

На траве лежал Имар и откашливался. К нему подбежала Дивонэ. Опустившись на колени и мотая головой, начала бережно прощупывать краснеющие ушибы.

Я аккуратно сползла вниз и, отступив, поправила юбку, задержавшись взглядом на своих ботинках. Мне было стыдно, хотя и понимала, что технически моей вины во всем этом не было. Кто же знал, что ритуалы у них здесь таким распутным образом проводят?! Точно не я…

Конн вдруг схватил меня за руку, заставив поднять глаза и встретиться с его яростным взглядом.

— Спасибо, что ничего ему не сделал, — промолвила тихо.

Не то чтоб и ничего, конечно. Ну да ладно! Подумаешь, дюжина синяков! Заживут, а кости срастутся. В конце концов, сам виноват!

Конн что-то зашептал и бережно накрыл мою ладонь своей. По коже мгновенно пробежал легкий электрический разряд, который оставался на ладони, щекоча ее, пока мужчина не закончил заклинание. После чего отпустил мою руку, всего лишь на пару секунд, показавшихся вечностью, задержал на мне взгляд, от которого у меня по спине пробежали традиционные мурашки, и, развернувшись, покинул двор.

Смотрела ему вслед и неосознанно чесала тыльную сторону ладони. Только когда статная фигура скрылась из виду, глянула на руку и застыла от удивления: на коже тонкой черной линией был выведен витиеватый символ. Опомнившись, потерла его, но это не дало результата: волнистая петелька с точками вокруг осталась на моей кисти экзотическим «украшением».

— Что это? — кинулась к Дивонэ, показывая знак.

Та мельком взглянула на него и, отмахнувшись, недовольно буркнула:

— Чары собственности.

— Что они означают?!

— Ничего плохого. — Дивонэ тяжело вздохнула, помогая Имару подняться на ноги. — Я сейчас занята. Иди домой, вечером поговорим.

Нехотя согласилась. А что еще я могла сделать, когда увидела, с какой любовью и волнением Дивонэ смотрит на этого похотливого типа? Ни-че-го! Оставила их одних, направившись домой.

Всю дорогу пыталась стереть метку, но сделала еще хуже: рука покраснела и припухла. Всегда хотела себе татуировку, но никак не могла решиться, а тут на тебе — раз, и готово! В дом влетела, распахнув дверь, и ринулась в комнату Конна. Как он посмел клеймить меня?! Решительно толкнула дверь обеими руками и ввалилась внутрь, олицетворяя собой крайнюю степень возмущения.

— Наглец! Хам! Самонадеянный мужла-а-а… м-м-м…

Мои губы сомкнулись не по моей воле, а по привычному жесту мужских пальцев. Конн убрал клинок в ножны, опоясывавшие черную тунику, и подошел довольно близко, так что я чувствовала, как вздымается его грудь при каждом вдохе. Невидимая сила сковала руки и ноги, лишив возможности двигаться. Грубые пальцы нежно коснулись моего подбородка, приподняв его, и заставили встретиться с бездонным взглядом карих глаз.

— Мне так будет спокойнее, — произнес он рокочущим голосом, натягивающим мои нервы, как гитарные струны, — до предела. — Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к тебе.

Его заявление было возмутительным, но в то же время сладким, словно мед. Где-то глубоко внутри я хотела быть его женщиной, но еще не была готова признаться в этом даже самой себе.

Пальцы Конна ласково скользнули по моей щеке, заправили за ухо упавшую на глаза прядь волос, а потом медленно спустились по шее, ключице и остановились у выреза платья. От таких нежных, едва ощутимых прикосновений по коже пробежали мурашки, а в горле пересохло.

Мужчина шумно вздохнул, убрал руку и сжал кулаки. В один миг невидимые оковы пали, дав мне свободу действий, но я не двигалась, даже дышать боялась. Думала, что если заговорю, то спугну его. Знаю, звучит смешно, ведь кто-кто, а хищник из нас двоих — точно не я. Тишина небольшой светлой комнаты давила со всех сторон, время будто остановилось. Между нами была тонкая, едва ощутимая грань, которую мы оба не осмеливались переступить, зная, что лишь один неосмысленный шаг может изменить все…

Конн разжал кулаки и медленно выдохнул. В его взгляде плескалось томление, а на скулах нервно ходили желваки. Он развернулся и покинул комнату, оставив меня одну на съедение путаным, постыдным мыслям.

Послышался звук закрывающейся входной двери. Жадно вдохнула воздуха и оперлась спиной о стену, облегченно переводя дух. По-моему, нет смысла и дальше отрицать наличие сильных чувств к этому человеку, но что произойдет, если принять их? Разве из-за этого не осложнится еще больше и до того уже слишком запутанная ситуация? Смогу ли вообще находиться рядом с ним? Ведь такого со мной не случалось за всю жизнь — настолько пылкие, страстные эмоции, от которых земля уходит из-под ног, овладели мной: сердце замирает, а мозг напрочь отказывается работать…

Неожиданно в проеме двери появился Пимен, от неожиданности даже подскочила на месте. Мужичок рассмеялся, а я скрестила руки на груди и раздраженно спросила:

— Что надо?

Задорный смех тут же прекратился, Пимен погладил кудрявую бороду и поднял палец.

— Что-что? Время обедать!

И правда. Чего это я? Можно было и не спрашивать. Вышла из комнаты, тяжко вздохнув, и направилась прямиком в столовую, где быстро разогрела обжоре остатки вчерашней еды, а сама, захватив полотенце, помчалась на горячие источники. Срочно нужно было расслабиться и подумать.