— Ты… ты же говорил, что признаваться в любви — удел слабаков. Сильные любят молча.

— Так я слабак, Кать. Я чертов слабак.

Прошептал и потерся носом о мой нос.

— Когда без тебя семь лет в темнице гнил, я понял, какой я слабак… а еще какой идиот, что ни разу не сказал тебе, как безумно… слышишь? Как безумно тебя люблю.

Не выдержала, взмахнула руками и обняла его за шею, прижалась к нему всем телом.

— Правда?

— Правда! Пи***ц, как люблю, Кать! С первого взгляда!

Отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— С самого первого? Еще тогда? Там… на той скамейке?

— Просто с самого первого. Увидел, и все, и на хрен понял, что хочу получить тебя себе, что будешь моей.

***

Мы отмечали сами. Я, мама, Сергей и Тошка. Лариска не пришла, и мы все прекрасно знали почему. Она поздравила меня по телефону и намекнула, что теперь наше общение будет происходить на нейтральной территории или по сотовому. Общаться с «этим» она не намерена.

Защищать Сергея я не стала, но внутри что-то мерзко царапнуло. Когда говорят плохо о вашем мужчине, кажется, что говорят плохо и о вас самих. Это вас окунают в грязь, вас мешают с дерьмом, потому что именно вы выбрали себе такого человека.

Скажи мне, кто твой друг…

Очень часто, когда мне говорят «жена не знала» или «муж был не в курсе», мне кажется все это ложью. Мы прекрасно знаем наших вторых половинок, и если какая-либо часть их жизни остается для нас за завесой — это значит лишь то, что мы позволили, чтобы от нас что-то скрывали.

И я твердо намеревалась вытрясли из Сергея — откуда у него эта машина.

Но позже… после праздника, после того, как мы вместе выпьем шампанское, а он накинет на плечи мамы шаль из мягкой норковой шерсти нежно-голубого цвета, и я умиляюсь, потому что он запомнил, что мама любит именно этот цвет, а еще, что она неравнодушна ко всякого рода шалям и платкам, бактусам. Это был довольно трогательный момент — запомнить через семь лет, что именно любит человек, с которым они не просто не нашли общий язык, а постоянно ссорились.

«— Ты не можешь вечно бросать ее одну и уезжать. Это не брак — это какое-то издевательство.

— А вам не кажется, Ирина Владимировна, что это не ваше дело?!

— Нет, не кажется. Это мое дело и моя дочь.

— Которую вы бросили и уехали с очередным хахалем устраивать личную жизнь?

— А вот это, сопляк, уже точно не твое дело!

— Отчего же. Это моя жена. А вы с ней по телефону общаетесь раз в неделю.»

Тогда она уехала и не приезжала очень долго, а я обиделась на них обоих. Нет ничего отвратительней, чем когда твои любимые люди начинают оскорблять и ненавидеть друг друга, а ты как между двух огней между ними.

Но сейчас Сергей после того, как часы двенадцать пробили, сказал тост.

— Ирина Владимировна, мы с вами раньше не особо ладили. Я много всякого говорил, делал. Но у меня было много времени подумать. Достаточно для того, чтобы осознать одно — я должен быть благодарен вам. Вы подарили мне счастье, подарили мне женщину, которая родила мне сына, которая прождала меня семь лет и без которой я не представляю своего существования. Спасибо вам за нее.

— Ну ладно тебе. Растрогал до слез. Умеешь же сказать так, чтоб ух.

Умеет… а раньше не умел. Сам себя называл косноязычным. И тосты у него были короткие и лаконичные. Но мама правильно говорит — людей меняет какой-то месяц или год, а тут целый кусок жизни. Да еще какой жизни.

Спать легли около трех ночи. Мама с Тошкой, а мы с Сергеем. Любил он меня очень тихо, накрыв рот рукой и методично вдалбливаясь в мое тело, доводя до безумия выписыванием кругов на моих сосках, их жадным всасыванием поглубже, покусыванием самых кончиков. И мне казалось, что я могла бы кончить только от этих ласк. Уснула на нем счастливая, уставшая, изнуренная несколькими оргазмами.

Меня разбудила возня на полу.

Я приоткрыла глаза, увидела, как Сергей встал с постели и перебрался на пол, лег под стеной, подтянув ноги к груди и накрыв голову руками. Он уже не впервые так делал, и я не тревожила его, понимая, что такое может быть после многих лет проведенных вне постели. Я начиталась умных форумов и статей специалистов.

Через час я услыхала сдавленные крики.

— Нет! Нееееееет! Я не стану этого делать! Не стану! Нет, мать вашу, гребные сраные ублюдки… я не буду его резать! Нееет! Ааааааааа!

Я встала с постели и осторожно подошла к нему, чтобы растормошить и забрать обратно на постель, но он вдруг резко развернулся, подмял меня под себя и, сдавив горло, что-то зарычал на чужом языке. Его лицо при этом было жутким и искаженным злобой и звериной жестокой гримасой.

— Сер… гей… это я… я, — шептала и не могла схватить воздух губами, пока его взгляд вдруг не стал осмысленным, и он не разжал руки. Отшатнулся от меня, метнулся к стене и так и застыл на коленях, потом застонал:

— Прости… Боже, прости… я не хотел… я… твою ж мать! Не хотел! О Боже… Катенок, я мог задушить тебя!

Бросилась к нему, поглаживая по исковерканной спине.

— Тшшшш… я знаю, что не хотел, знаю. Ты же ничего не сделал… а это был просто сон.

Повернула к себе, обняла, давая зарыться лицом в моих волосах. Мы так и простояли на коленях вдвоем, вцепившись друг в друга, а потом он любил меня снова. Резко и очень быстро там на полу, поставив на четвереньки и закрыв рот обеими руками. Ожесточенно любил, по-звериному, а мне нравилось. Мне оказывается нравилось теперь все, что он со мной делал… и я соврала ему там. Все я прекрасно знаю. Я его люблю. Вот этого вернувшегося Сергея. Люблю и ужасно боюсь, что все растает, боюсь проснуться и не найти его рядом.

А утром его снова не оказалось рядом. Нигде не оказалось. Он уехал.

Я убрала с пола одеяло и вдруг заметила на паркете следы от ногтей, как будто он царапал этот пол, ломая ногти… один из обломков со следами крови я увидела неподалеку от плинтуса.

Набрала номер Сергея, но его сотовый был отключен. Волнение перышком коснулось где-то в области груди и затихло. Я пошла в ванную и, когда открутила кран и посмотрела на себя в зеркало — волна краски прилила к щекам. Каждый раз, когда я видела свое отражение, мне не верилось, что он может вот так меня любить и хотеть. Я же самая обычная, самая среднестатистическая. Что он нашел во мне? Да и время прошло. Семь лет. Я точно моложе и красивее не стала.

Но его страсть сводила меня с ума.

Какой бесстыжей и жадной до удовольствий я стала. Самой не верится, что испытываю все эти дикие эмоции по отношению к нему. Можно подумать, что раньше я и не любила его так, как сейчас. Словно страсть пробудилась и захлестнула меня с новой огненной силой.