— Зажигалку и хватит. А то ползарплаты ему на костюм спустила. Ладно, пойду посмотрю его размер, у меня на складе остался. Вот, последний… Ну что там? Когда детей рожать думаешь? Бабий век короткий, и мужика держать за яйца нужно.

— Вот… как командировки закончатся у Сергея, так и подумаем о ребеночке. НЕ хотим пока.

— Ты не хочешь или он? Ой, Катька, я тебе так скажу — мужик, который от своей бабы сына не хочет ну или дочь, говнистый мужик, и гнать его в шею надо. Не любит, значит. Они ж свое всегда пометить и помножить хотят.

— Ну почему сразу — не хочет! Я же сказала, командировки у него. Все. Давай костюм, и пойду я.

— Не злись… Огнев твой видный мужик. Тот еще… ну сама понимаешь. Таких надо сразу к юбке привязывать

— А что, ребенком привязать можно?

— Ну… нельзя, конечно, но все же шанс, что никуда не слиняет, повышается. На, держи свой костюм. И рожай давай. Я такие милые вещички на младенцев из Турции привожу. Загляденье. Скоро из Китая товар попрет. Будет и дешево, и красиво. Забегай, если что».

Еще раз на размер посмотрела. Кофта та же. Я хорошо ее помнила. Наверное, все же ошиблась Танька. И принесла другой размер, а я и не заметила. Закинула вещи в машинку и еще раз вспомнила наш разговор. Потом я часто покупала у нее. Она размер запомнила… Только было это давно, и после «смерти» Сергея я больше с Танькой не общалась. Я ни с кем не общалась почти.

Пока готовила на кухне, мысль не давала покоя… мысль насчет размера. Я снова и снова вспоминала наш разговор, и мне почему-то начало казаться, что я могу ошибаться. Не окончив резать оливье, я пошла быстрым шагом в комнату. Открыла последний ящик со старыми бумагами и нашла записную книжку. Было время, когда я записывала все в блокнот. Потом появился дешевенький сотовый, и номера хранились в нем, но по старинке я все же выписывала их на бумагу.

Полистала блокнот, нашла номер. «Танька Турция». Набрала… Черт, семь лет прошло. Может, у нее и нет домашнего номера уже. У многих теперь его нет. Оставалась надежда, что Таня с бабушкой жила, и бабушка точно могла еще пользоваться телефоном. Как моя соседка Глафира Аркадьевна.

Мне ответили почти сразу. Старческий голос произнес: «Алло».

— Алевтина Ивановна?

— Да. Слушаю.

— Это… это Екатерина вас беспокоит. Катя — одноклассница Тани, если помните.

— Аааа, Катюша. Конечно, помню. Такая девочка хорошая с русой косой. Помню. За военного вышла… Ох, прости. Слышала про горе твое. Упокой Господи…

— Нет, нет. Он… он жив. Вернулся. Сергей.

— Ох ты ж… Счастье то какое. Поздравляю. Новость чудесная. Как приятно знать, что кто-то жив, и ошиблись. А то все в новостях плохое и плохое. Как ни включишь, одни ужасы.

— А Таня… я бы хотела с ней поговорить.

— Таня… так я номер дам. Новый у ней. Она на рынке сегодня. Перед праздниками ажиотаж. Ты ручку приготовь, а я пока посмотрю. У меня тут на холодильнике номер ее. Так, чтоб видно было. Пиши.

Записала и… стою с номером этим. Звонить или нет. Столько лет прошло, а я ей… только сейчас размер спросить. Глупо и так по-идиотски. На кухне замычал Тошка, и я бросилась к нему, выронив бумажку. Он мычал и прислонялся лбом к стеклу. Не бился, а тыкался в него. Снова и снова. И апельсин крутил, катал по стеклу.

— Давай, хватит тут стоять. Пойдем за стол. Посидим, чаю попьем. Бабушка сегодня ночью приедет.

К дому машина подъехала. Большая, красивая. Джип. Я по волосикам его погладила и на джип смотрю… а потом сама прижалась лицом к стеклу. Из джипа вышел мой Сергей, направил пульт на машину, и та несколько раз пикнула. У меня так рот открытым и остался, а Тошка начал быстро-быстро тыкаться в стекло и мычать… И… я глазам своим не поверила — он узнал Сергея, и он радуется. РАДУЕТСЯ! Мой сын впервые чему-то радуется. И это не мыльные пузыри… это не рассыпавшиеся кубики и не дурацкий стук по батарее. Антон радуется человеку.

И снова взгляд на джип. И сердце колотится быстрее… а еще я сама до безумия рада, что он вернулся.

— Откуда машина?

Спросила с порога, но он подхватил меня за талию, буквально внес в прихожую и тут же жадно поцеловал в губы.

— Потом расскажу.

— Взял у кого-то?

— Потоооом. Вы с Антошкой уже поели?

Кивнула, а сама ловлю себя на мысли, что на лицо его насмотреться не могу. Вот же оно — счастье. Вот. Потрогать можно, запах с мороза втянуть вместе с табаком, свежевыбритостью и… его личным, терпким ароматом.

— Тогда в город. За подарками шагом марш!

— Подарками? — и на губы его смотрю. Божеее, неужели я могу целовать эти губы, сколько захочу и когда хочу.

— Подарками. Новый Год уже завтра ночью. Одевай Антошку, и поехали.

И вдруг сам резко вниз голову склонил. Тошка к нему подошел и за ногу обнял. Вцепился, можно сказать.

— О, настоящий папкин сын. Правильно, батю встречать надо. Вместе с мамкой.

На корточки присел и лицо Тошки обхватил руками. Я хотела крикнуть, чтоб не делал так, что Тошка в глаза все равно смотреть не будет, но промолчала, потому что увидела, как зрительный контакт наладился ненадолго, Антон глаза отвел и начал высвобождаться, но Сергей его и не держал. Как будто на расстоянии чувствовал своего сына.

— Давай, боец, одеваться с мамкой марш.

Он поразительно влиял на Антона. Как-то невероятно все просто у него выходило. Будь я посторонним человеком, я бы совершенно забыла про Тошкин диагноз. Потому что сам Сергей обращался с ним, как с самым обычным ребенком. В отличие от Дениса, который общения с Антоном избегал. Но это было лучшее, что он мог сделать. Все эти причитания и сюсюканья других людей меня страшно раздражали. Боже! Денис! От одной мысли о том, как все ужасно получилось, меня бросало в дрожь от стыда. Не поговорила с ним, ничего не объяснила, даже кольцо не вернула и элементарно не извинилась. Поступила, как последняя дрянь.

— Иии мы поедем на этой машине?

С опаской спросила я, стоя на улице и держа за руку Тошку, второй рукой он вцепился в куртку Сергея снизу и не выпускал.

— Да, мы поедем на этой машине. Давай садись с Сергеичем сзади. Там удобно, я и пледик прикупил, и подуху для шеи.

Он открыл дверцу, и я шумно втянула воздух.

Она не может быть новой… ну не может. Это же не просто деньги… это же деньжищи. У нас таких отродясь не было и не будет. Разве что мы все втроем почки продадим.

— Я на флэшку записал для мелкого мульты.

Помог усесться мне на сиденье, пристегнул ремнем безопасности, не преминул провести ладонью по груди и многообещающе посмотреть в глаза.