Вымылась под душем, вспоминая, как руки Сергея ласкали мое тело, а потом, встав перед зеркалом с зубной щеткой в руках, вдруг заметила обручальное кольцо.

Кажется, Сергей рассказывал, что все драгоценности они отдавали перед каким-либо заданием. Оставляли где-то. И это кольцо он потом забрал вместе с вещами. Я протянула руку, покрутила кольцо, продолжая чистить зубы, и вдруг замерла, закусив щетку и впившись в кольцо обезумевшим взглядом.

«— Что с пальцем?

Схватила его за руку, увидев забинтованный безымянный палец и запястье.

— Опух. Я его чуть не оторвал. Сегодня с грузовика спрыгнул и зацепился за гвоздь. Бл*дское кольцо. Думал, останусь без руки.

— Дай посмотрю.

Рука и вся сама припухла. Дотронуться не давал.

— Не трогай, болит. До локтя вся болит. Еле снял его. Поцарапалось, сука, изнутри.

Швырнул кольцо мне в ладонь, и я увидела, как на внутренней части тянется глубокая царапина. Рывком обняла его.

— Главное, что палец уцелел. А царапина ерунда.

— Да уж. Пальцы поглавнее железяки будут.»

Кольцо покупала ему я. Мама переплавила бабушкины сережки, цепочку, а я свой тоненький браслет, купленный на собранные несколько лет деньги, и мы сделали ему кольцо, а мое он купил мне сам. Да, ведь правда, палец ценнее «железяки»… но обидно почему-то стало. И обида эта вместе с другими обидами на сердце осталась маленькой зарубочкой. Так бывает, вроде прощаешь или даже не обращаешь внимание, а осадок остался и сидит на дне души черной каемкой, и никуда не девается. Только наслаивается и наслаивается. Со временем вся душа затопится черным осадком… Когда я узнала о гибели Сергея, я очень себя винила за эти мелкие обиды. Мне за них было стыдно, и осадок прошел. А теперь вернулся… только с диссонансом. Как будто это осадок от ТОГО Сергея. А этот совсем не такой.

Так вот, это кольцо в моих руках было аккуратненьким и целехоньким. Без единой царапины.

Я сжала его в ладони и пошла на кухню. Где мама кормила Тошку манной кашей.

— Доброе утро.

Попыталась улыбнуться, но вышло коряво. Очень сильно волновала проклятая царапина, и диалог из прошлого крутился в голове.

— Что такое? Чего бледная такая? А где твой муж?

— Не знаю… уехал рано утром. Наверное, по делам.

Соврала я. Понятия не имею, куда он уехал, и очень нервничаю… я почему-то теперь постоянно нервничаю, когда он уезжает, и дико боюсь, что он не вернется.

— Что за дела такие первого января? У всех же выходной.

— А мне откуда знать, ма? Он передо мной не отчитался.

Прозвучало с обидой. Я и сама понимала, что и выглядит, и звучит это все не очень.

— Угу… все, как и раньше.

— Что как раньше?

А пальцы крутят кольцо, и я нервничаю все сильнее.

— Как раньше. Уходим, уезжаем и жену в известность не ставим.

— Мам… помнишь, когда-то Сергей руку поранил… о борт грузовика. Еще палец зашивали, и он потом долго кольцо не носил.

— Нет, не помню. Меня пальцы твоего мужа тогда волновали меньше всего. Тошенька, открывай ротик. Ааааа. Вот так, ложечку за бабушку.

Антон на удивление прекрасно ладил с моей мамой. А я… а я не могла ей простить того, что она когда-то настаивала от него избавиться.

— Тогда на кольце царапина осталась очень глубокая от того гвоздя.

— И что?

Я протянула ей кольцо.

— Вот это утром Сергей забыл в ванной, и никакой царапины там нет.

Мама взяла у меня кольцо и внимательно, надев очки, посмотрела его со всех сторон.

— Отдал в ювелирку, и там починили. Тоже мне, чудо природы.

— Мам, какая ювелирка? Он ведь оттуда сразу домой и…

— Послушай. Вот я тебе точно говорю. Это твой Сергей. Как был козлом, так и остался. Правда, с некоторыми улучшениями, а тебе из-за этих улучшений кажется, что это кто-то другой. Так вот запомни: хорошие мужики — ЭТО НОРМАЛЬНО. А плен… ну, может, из него там всю дурь повыбивали.

— Мам!

— Что мам?

— Забери кольцо и не морочь голову. Это твой придурок, просто дури в нем теперь меньше. Хотя… еще не вечер.

Пока она говорила, я вдруг вспомнила про ноготь, побежала в комнату, подняла обрывок и положила на кусок туалетной бумаги. Потом взяла ножницы и пришла на кухню. Срезала прядь волос у Тошки.

— Ты что творишь? Совсем с ума сошла? Зачем волосы срезаешь у внука?

— Поеду в центр и сделаю тест ДНК. Вот. Так все станет на свои места.

— Совсем у тебя башню сносит, дочка. Ты просто в счастье свое не можешь поверить. Любишь его и рада, что вернулся, и страшно тебе, что все может рухнуть. Ну какой тест? Откуда у тебя денег столько?

— Надо сделать и успокоиться. Я устала сомневаться. А так буду точно знать.

— Ну сделай, только за какие «ши-ши» ты его делать будешь?

— Не знаю… У Ларки займу. Мы с ней сегодня встречаемся в кафе. Она Тошку поздравить хочет. Ты же посидишь с ним, да?

— Посижу, конечно. Я и приехала, чтобы помочь тебе. Ладно, сделай и успокойся. А то ты сама не своя. На сумасшедшую похожа, вроде и счастлива, а радости от этого счастья в тебе нет.

— Па… па

Вначале мы обе не поняли, что это было, и резко замолчали, потом повернули головы в сторону Антона, а тот стоял на подоконнике и прижимался к стеклу всем лицом и раскрытыми ладонями.

— Па… па… па… па… па… па

— Просто звуки повторяет, — махнула я, но мама подошла к окну и хотела снять с него Тошку, а тот забрыкался и закричал еще громче.

— Папапапапа.

— Просто или нет… а твой вон из машины вышел и домой идет.

И мама поставила Антона обратно на подоконник.

— Радуется дитинка. Отца увидел. Вот тебе и все тесты ДНК.

— Ну то, что размер не совпал, ерунда. Сама знаешь, как они там шьют. Тащит дерьмо всякое с Китая и с Турции. То маломерят, то большое. Когда она должна вернуться из поездки?

Ларка потягивала свой латте из трубочки и смотрела на меня красиво подведенными озорными глазами. Я понимала, как сильно по ней скучала. Столько лет каждый день вместе и тут… вот так из-за мужика, а она еще меня и утешает. Стыдно.

— Я сегодня снова наберу. Переспрошу. Черт, чувствую себя сумасшедшей. Я еще кольцо нашла обручальное. Когда-то Сергей спрыгивал с военного грузовика и палец чуть не оторвал. На старом кольце царапины остались… а тут нету. Мне кажется, я с ума схожу, Лар…