Вообще-то психиатры мне скорее нравятся, чем нет, несмотря на то, что мой опыт общения с ними был не слишком позитивным. Моя врач была в целом дружелюбной, но относилась ко мне как к больной, что, хоть и соответствовало действительности, не пришлось мне по нраву. В остальном же мозгоправы, когда они не трогали мои мозги, казались мне башковитыми чудиками, и это полностью соответствовало моим предпочтениям в людях.

Короче говоря, кроме газетных вырезок и подозрительного портрета, все в ежедневнике меня устраивало. В нем практически не было дат, кроме проставленных рядом с врачебными записями. Наверное, рыжик его использовал скорее как блокнот, чем как органайзер, что, впрочем, и понятно: быстрее и надежнее забивать планы в телефон.

По прибытии в Брюссель у меня оставалось еще несколько часов до отлета, так что я сдала багаж, прошла электронную регистрацию и отправилась погулять по «ИКЕЕ» недалеко от аэропорта в Завентеме. Бродить по самому Брюсселю, который я хорошо знала, но который вызывал неприятные воспоминания, естественно, не хотелось. То ли дело «ИКЕЯ» – островок нордического спокойствия посреди бурного моря жизни. Через два часа восторженных блужданий по магазину я с трудом очнулась, скрепя сердце отказалась от идеи купить красивенький комод цвета черного шоколада (ну не возьму же я его с собой в Берлин!), с сожалением отложила очаровательные стаканы с двойными стенками и восхитительнейший салатовый коврик для ванной, но расстаться с большим клетчатым пледом было выше моих сил. Я уже опаздывала на рейс, так что сломя голову вылетела из магазина, тормознула попутку – скорее безумной жестикуляцией, чем словами, – уговорила водителя отвезти меня в аэропорт, галопом промчалась по зданию аэровокзала, привлекая настороженные взгляды охраны, и чуть ли не в последние минуты успела пройти безопасность и заскочить в самолет. Там я втиснулась в свое кресло, закуталась в только что купленный плед и сразу после моего любимого момента взлета вместе со всеми его перегрузками беззаботно уснула на целых полтора часа.

В Берлине на багажной ленте моего чемодана не оказалось. Я отправилась скандалить в службу розыска утерянного багажа, жалея, что не знаю немецкого: на английском мое возмущение не звучало достаточно красноречиво. Строгая, но справедливая фрау созвонилась с Брюссельским аэропортом и узнала, что мой чемодан по причине ранней регистрации просто забыли. Фрау клялась всем святым, что завтра с самого утра мне его доставят прямо в отель. Я сделала страшные глаза и с достоинством удалилась (как будто у меня был выбор).

Однако погодка в Берлине оставляла желать лучшего, а теплый свитер и удобные ботинки остались в чемодане. Тем не менее это был мой первый визит в немецкую столицу, и Берлин настолько меня очаровал, что было невозможно усидеть в четырех стенах своего номера, пусть даже там была великолепная молочная органза на окнах и покрывала цвета фуксии.

В отличие от тесного, компактного Брюгге, Берлин был просторным, свежим, местами старинным, а местами ультрасовременным. Дворец Шарлоттенбург, рядом с которым находился мой отель, был уже закрыт, так что я решила не мелочиться и отправилась на пешую прогулку по второму по величине парку Германии – Тиргартену. На улицах было темно, и моросил мелкий противный дождичек, зонт остался в чемодане, а я в очередной раз порадовалась своей покупке. В пустынном вечернем парке некого было стесняться, так что я взяла в киоске большой стакан какао со сливками и корицей, накрылась пледом с головой, представив себя пестрой палаткой на ножках, и наслаждалась, полной грудью вдыхая одуряющий запах прелой листвы и мокрой почвы. Тротуарная плитка при свете фонарей блестела, словно глазированная. Мелкая морось вспушила мне волосы, превратив голову в одуванчик и осев на отдельных прядях маленькими жемчужинами. При такой влажности дышать было легко и приятно, водяной туман увлажнял лицо. По ощущению моя кожа должна была стать здоровой и сияющей, но на самом деле приобрела синюшный оттенок и склизкую фактуру. Нос и подбородок, наоборот, распухли и покраснели. Прямо неделя высокой моды. Через полтора часа бесцельных освежающих скитаний я, ошалевшая от впечатлений, промокшая и продрогшая, при помощи навигатора нашла дорогу домой, наелась от пуза немецких сосисок в круглосуточной забегаловке и, еле поднявшись по ступенькам в свой номер, даже не сумев толком раздеться, завернувшись в кокон из пледа и покрывала, обессиленная и счастливая, крепко уснула.

Утром я проснулась ни свет ни заря от настойчивого стука в дверь. С трудом выбравшись из душного клубка одеял, я пошла открывать, намереваясь поинтересоваться, что это за неуважение к моему личному пространству. Оказалось, уже десять часов, я проспала все на свете и курьер с моим чемоданом уже чуть ли не два часа ждет моего пробуждения, так как ему было строго велено вручить пропажу лично в руки. Администратор грудью встала на защиту моего сна, но, поскольку вернулась я вчера всего-то в начале одиннадцатого и имела весьма утомленный вид, чуть позже она стала переживать за мое здоровье. Я благополучно дрыхла, пока они звонили то по внутреннему телефону, то по мобильному, а поскольку я оставила ключ в замке, то у них не было возможности незаметно проверить, жива ли я еще.

Им было очень, очень жаль нарушать мой покой, но, раз уж мисс пришлось разбудить, может, она все-таки соизволит получить свой чемодан? Время завтрака уже прошло, но администратор так радовалась, что со мной все в порядке, и ее так мучили угрызения совести из-за нахального вмешательства в мои планы, что она пообещала дать распоряжение, чтобы завтрак подали мне в номер. Мисс сменила гнев на милость, и счастливая администратор умчалась выполнять обещанное.

Вошел курьер с чемоданом, тоже полный раскаяния. Авиакомпания чрезвычайно сожалеет о доставленных мне неудобствах и, зная, что погода в Берлине нынче неприятная, дарит мне этот дождевик с фирменным логотипом. Конечно, я имела право потребовать у компании компенсацию своих вынужденных покупок в связи с утерей багажа. Но по прибытии я поленилась этим заняться, да и, откровенно говоря, ничего не покупала, так что курьер принял мои заверения в лояльности и наконец ушел по своим делам.

Какие все добренькие, когда виноватые!

Я достала из чемодана свои вещи и отправилась в ванную, на всякий случая громко распевая песни, чтоб администратор не вздумала на этот раз проверять, не утонула ли я. Через полчаса я заметно посвежела и приободрилась и, поплотнее запахнув халат и закутав голову полотенцем, вышла из ванной, чтобы вкусить заслуженный завтрак. Затем я высушила волосы, надела самую непримечательную и практичную свою одежку, подаренный дождевик, взяла в отеле напрокат велосипед и вышла под унылую изморось.

Берлин проявлял вежливое дружелюбие. То тут, то там виднелись остатки истлевших велосипедных скелетов, но это совсем не портило общую картину города. Несмотря на мелкий дождик и холод, по городу то и дело колесили пивомобили. Веселые краснолицые ребята окликали меня, предлагали составить им компанию, а узнав, что я не пью пиво, радовались еще больше и предлагали занять место водителя, которому выпал жребий оставаться трезвым. Водитель выглядел очень грустным, но у меня не было вдохновения его спасать.