Ездить по идеальным немецким велодорожкам – сплошное удовольствие. В отеле меня предупредили, что к велосипедистам здесь питают особое уважение. Не дай бог двуногим нарушить границы специально отведенного трека да еще и преградить путь повелителю стального скакуна! Скандал! Ужас! Кошмар! Впрочем, за все время в Берлине мне так и не повезло увидеть скандалящих немцев, так что, возможно, в отеле просто беспокоились, чтобы меня не сбил какой-нибудь лихой спортсмен.

Для полного счастья не хватало только пары-тройки луж. Вдруг ужасно захотелось разогнаться и на полном ходу прокатиться по одной из них, поджав ноги и разбрызгивая дождевую воду во все стороны. В конце концов, прямо как подарок свыше, мне встретилась одна крайне симпатичная и довольно масштабная лужа. Не знаю, откуда она взялась, так как моросящего дождичка для таких объемов явно было маловато, но для моих целей она полностью подходила. Недалеко от объекта стоял автомобиль с сигнальными знаками, принадлежавший, судя по всему, бравым ребятам, чинившим тоненькую, чисто символическую перегородку между трассой и пешеходной дорожкой. В этот самый момент ребята ничего не чинили, а перекусывали, прислонившись к заднему борту своего грузовичка. Через лужу для комфорта пешеходов была проложена доска, но я, естественно, ею пренебрегла и врезалась в мини-озерцо на немалой скорости. Меня окружил веер брызг, даже ногам немного досталось. В спину полетела отборная немецкая брань с сильным арабским акцентом (потому что – ну где вы, безумцы, надеетесь встретить настоящего немца, ремонтирующего дорогу в Берлине?), хотя грузовичок стоял достаточно далеко и обрызгать их я не могла. А может, то была и не брань. Может, они наперегонки осыпали меня комплиментами, но на немецком для меня все звучит одинаково устрашающе. Монтировку вдогонку не бросили – и на том спасибо.

Я почти каждый день вспоминала о Ванессе. Во время еды, конечно же. Даже фотографировала для нее отдельные блюда, в устрашение. Берлин – царство сосисок и кебабов, весь уличный фастфуд такой поджаристый и ароматный, что я давилась слюнками при одной только мысли о нем. Захватив в уличной «стекляшке» очередную порцию горячих, истекающих соком сосисок с кетчупом, горчицей и картошкой фри, я усаживалась за какой-нибудь свободный столик спиной к остальной публике и, как дракон, пожирала свою добычу. Больше всего мне пришлись по вкусу толстенькие тугие сардельки, плотно набитые крупными кусками мяса вперемешку с салом. Они были хорошо прожарены на гриле, в некоторых местах оболочка даже лопалась, и мясо становилось особенно хрустящим. Пластиковый нож, идущий в комплекте столовых приборов к порции сосисок, абсолютно не справлялся со своим назначением, поэтому приходилось худо-бедно накалывать сосиску на хиленькую пластиковую вилку, макать в кетчуп (а иногда в тартар с хрустящими маринованными огурчиками) и откусывать небольшие кусочки. Или большие. Чаще большие: на свежем воздухе у меня развился впечатляющий аппетит, так что было весьма непросто заставить себя хотя бы не заглатывать сосиски целиком. Как удав какой-то, ей-богу! Поэтому, собственно, я и старалась сесть где-нибудь в укромном уголке, дабы не травмировать психику культурных немцев.

Жизнь прекрасна! Я пожирала сосиски, крендельки с корицей, берлинеры, пила кофе, какао и глинтвейн, слушала уличных музыкантов, смотрела на уличных танцоров и даже посещала театральные постановки. Одна, например, была посвящена возобновляемым источникам энергии. Правда, актеры, на мой вкус, чрезмерно увлеклись: не думаю, что монолог мусоросжигательного завода должен быть настолько драматичным. Хотя я все равно ни слова не поняла, но прониклась выразительной интонацией. Пару раз я заходила на открытые выставки концептуальных художников и скульпторов, которые часто располагались без спросу в заброшенных зданиях города, но мне они совсем не понравились. Там, где другие видели искусство, рождающее глубокие мысли о жизни и Вселенной, я видела только хлам. Прочие посетители рассматривали экспонаты, цокали языками, замирали в экстатическом восторге, а мне хотелось засучить рукава и вооружиться огромным мусорным мешком и щеткой. Короче говоря, далека я от искусства, что уж там.

Я настолько увлеклась исследованием города, что совершенно забыла о Каспере. И даже не пыталась высматривать его, хотя для очистки совести посетила указанные в ежедневнике рестораны и недурно провела там время. Упомянутые Каспером выставки я проигнорировала, а вот в одну из клиник таки попала, а точнее, в музей истории медицины при клинике «Шарите». Размах больницы меня поразил, а узнав, что в других районах города расположены еще три корпуса этой же структуры, не считая множества других клиник, я обрадовалась, что не стала даже пытаться искать в них своего доктора.

Действительно, это было бы совершенно ни к чему, ведь я встретила его, прогуливаясь в среду вечером по торговому центру. Он шел под ручку с той девушкой из блокнота, шутил, поддразнивал ее и, кажется, очень веселился. Я запаниковала и отвернулась от них, лихорадочно соображая, что мне предпринять: окликнуть его, показать, что мы с Каспером знакомы, или нет? Пока я изучала витрину с куклами Барби, рыжик присмотрелся ко мне, узнал и громко воскликнул:

– Китти?! Какими судьбами?

Я обернулась, изобразила на лице какую-то жуткую гримасу неискреннего удивления и чрезмерной радости и развела руками, как бы говоря: «Ну надо же!» Каспер тем временем пристально рассматривал меня своими зелеными (так вот какого они цвета!) глазами. Он выглядел приятно изумленным и, казалось, вовсе не смущался перед своей спутницей из-за встречи со мной. Через мгновение он моргнул, опомнился и подтянул девушку под локоток поближе ко мне:

– Знакомься, Сандра, это Китти!

Сандра осмотрела меня с ног до головы своими кошачьими глазами, протянула для рукопожатия изящную кисть с тонкими длинными пальцами и загадочно промурлыкала:

– Надо же, ты – та самая Китти!

Я продолжала демонстрировать дружелюбие и непричастность, абсолютно не понимая, какая роль мне отведена в этом спектакле. Неизвестно, что именно Каспер рассказал Сандре обо мне, кто она такая и что мне дальше делать. Поэтому я решила начать с малого: аккуратно пожала нежные пальчики Сандры и вопросительно взглянула на Каспера. Он таращился на меня, буквально не моргая, и было непонятно, чем это всем нам грозит. Сандра легонько ткнула его локтем под ребра, и он, как будто проснувшись, обратился уже ко мне:

– Ах да, Китти, это Сандра, моя старшая сестра.

Все мое существо возликовало, а внутренности совершили какой-то невообразимый кульбит, отчего даже закружилась голова. Кажется, я улыбалась, но не могу ничего гарантировать. Пока мы с Каспером пытались переварить последние известия: он – о том, что я нахожусь в Берлине, я – о том, что роскошная женщина из альбома оказалась его сестрой, Сандра, звонко цокая острыми шпильками, втиснулась между нами, подхватила обоих под руки и куда-то поволокла, бойко щебеча:

– Ну все тебе надо испортить, братец! Обязательно нужно было намекать на мой возраст? Ах, как удачно мы тебя встретили, Китти! Каспер совсем, ну совсем ничего не соображает в игрушках! Мы покупаем подарки моим близнецам ко дню рождения! Это еще нескоро, но Каспер говорит, что начинать присматриваться нужно заранее, правда, братец? Им уже почти по четыре годика, так быстро растут! Китти, а ты любишь детей?