В моей голове теснились вопросы, которые я не успела задать, и вопросы, которые я ни за что не стала бы задавать, но ответы на которые ужасно хотела бы узнать. Я пыталась как-то систематизировать впечатления от сегодняшней встречи, отделить их от эмоций и оставить сухие факты. Мне казалось, это поможет здраво оценивать ситуацию и не впадать в нереалистичные фантазии. Хотя все сказанное и несказанное было слишком красноречивым, слишком многообещающим, чтобы не забегать вперед. Если только Каспер не задумал преднамеренно и коварно обмануть меня, все говорило о том, что он настроен серьезно.

Итак, он подарил мне цветы и оставил в них свой номер телефона. Хотел, чтобы я позвонила. Оставил у меня на столе ежедневник – случайно? Намеренно? Собирался на выходных вернуться в Брюгге. (Кстати, почему он так поспешно уехал? Нужно будет выяснить.) Он был очень рад видеть меня. Рассказывал обо мне сестре – она была в курсе, что мы познакомились и что я ему понравилась. Провел до отеля, старался узнать получше, расспрашивал, а не только говорил о себе. Сказал, что я ему нравлюсь, что рад моему переезду в Брюгге (а значит, и нашей встрече) и тому, что я не вышла замуж за Стивена. Подарил овцу, заметив, что я положила на нее глаз. Нарисовал портрет, поцеловал на прощание перчатку, пригласил на обед с родственниками. Ах да, из-за встречи со мной он стал думать о том, чтобы принять предложение работать в Брюгге, чего до этого делать не собирался.

Внутренний голос орал на меня: «Да угомонись ты! Расслабься! Сколько еще знаков тебе нужно? Ты ему нравишься, успокойся уже!», но трудно было не заниматься подсчетом очков в пользу Каспера. Каждый его хороший поступок компенсировал в моих глазах непонятные или огорчающие, как, например, то, что он не сообщил мне о возвращении в Берлин или что так неопределенно вел себя в магазине. Я все еще пыталась себя обезопасить, пыталась найти в его поведении какие-то гарантии. И за это мне было перед ним немного стыдно. Хотелось доверять без оглядки, просто быть железобетонно уверенной в его порядочности и благосклонности.

Было и радостно, и страшно. Слишком красиво, чтобы быть правдой, слишком хорошо. Я не привыкла к тому, чтобы что-то хорошее происходило со мной безвозмездно. «Да ты совсем рехнулась, что ли? – справедливо возмущался внутренний голос. – А как же Карл и работа в магазине? А Карина? А Оливия, Мэр? Да с тобой постоянно случаются всякие чудеса, как только извилины поворачиваются думать такое?» Действительно.

Когда с тобой случается чудо, нужно просто принять его и сказать «спасибо». Не нужно его портить подозрениями. Наслаждайся им, пока оно остается чудом. А если покажется обратная сторона медали, вот тогда и нужно разбираться. Не будем думать о плохом сегодня, подумаем о нем завтра.

* * *

А завтра думать о плохом тоже совершенно не хотелось. Хотелось бегать по комнате, прыгать и визжать, потому что мы с Каспером вчера наконец обменялись контактами и он прислал сообщение: «Доброе утро!» Такая мелочь, а сколько восторга. Эх, мы, девочки, – такие девочки!

Я завтракала в ресторане отеля и всей кожей ощущала, что излучаю свет. Казалось, даже Берлин проникся моим настроением: впервые за неделю тучи разошлись и выглянуло солнышко, сначала робко, а потом, растолкав хмурые облака, засияло во всю мощь. Мне не сиделось на месте, я ерзала на стуле, пока несли мой завтрак, ерзала, пока поглощала его, и ерзала, пока стыл кофе. На кофе я сдалась: перелила его в термокружку и выскочила на улицу.

Хотя вчера из-за эмоций я долго не могла уснуть, утром, как это часто бывает, проснулась спозаранку и то и дело нетерпеливо поглядывала на часы: скоро ли будет два? До двух было еще очень далеко. Не хотелось выряжаться с утра пораньше и потом сидеть часами, будто статуя, боясь испортить макияж и помять платье. Поэтому я снова отправилась гулять по парку.

Днем он был не менее красив, чем ночью, особенно в солнечных лучах: капельки ночного дождя отражали опрокинутый мир, мои желтые резиновые сапоги, которые я с самого утра купила в ближайшем магазине, и длинный салатовый шарф, который я намотала на шею, как макаронину на вилку. Утром по праздникам берлинцы обычно отсыпаются после вечерних развлечений, так что я смело прыгала по лужам, гоняла голубей и очень жалела, что у меня нет скакалки. Редкие проезжие велосипедисты и пробегающие мимо спортсмены меня почему-то всячески поддерживали, улыбались, говорили «Гутен морген!» и махали рукой. «Наркоманы какие-то!» – ворчала я себе под нос, передразнивая городских кумушек, у которых, как водится, всегда есть собственное представление о том, какое поведение уместно, а какое – нет.

Потом я встретила в парке семью, которая жила в моем отеле. Муж с женой, разомлев на солнышке, плелись по дорожкам, а их дочь, шестилетняя егоза, нарезала вокруг них круги, тыкала им под нос свою куклу и просила маму сделать ей новую прическу. Мама добродушно отмахивалась и вообще мало реагировала на создаваемую чадом суматоху. Папа, наверное, и вовсе спал на ходу. Я прониклась проблемами ребенка и вызвалась ей помочь. При помощи сложной конструкции из пары веточек, детской заколки и невесть где раздобытого розового бутона (подозреваю, что девочка вытащила его из мусора, пока родители не видели, но меня такие мелочи не волновали) мы соорудили на голове куклы изысканный улей, после чего мне еле удалось отговорить девчушку не купать игрушку в реке и не стирать в фонтанчике ее платьице, чем я, кажется, завоевала неслыханный авторитет как у девочки, так и у ее родителей.

Окрыленная таким успехом, слегка промокнув при попытках не пустить дитя в реку, я вернулась в свой номер и принялась суетиться: какое платье надеть? А может, лучше юбку? Хорошо хоть туфли только одни взяла. А я не замерзну? Каспер ведь обещал заехать, не повезет же он меня на метро! А вдруг повезет? Ну тогда пусть ему будет стыдно! Еще я надену это легкое и непрактичное пальто, а если мне будет холодно, я отберу пальто у Каспера: сказал ведь, что я ему нравлюсь, так пусть отвечает за свои слова. Если не станет, значит, замерзну и помру, и пусть тогда его папа-криминалист расследует это дело. Ах, он ничего не расследует, он ведь психиатр-криминалист! Что ж, мне явно нужен психиатр.

«Мне нужен психиатр!» – как забавно звучали эти слова в новом контексте. Нужный психиатр уже, наверное, ехал ко мне навстречу. Развлекаясь подобными мыслями, я постепенно приводила себя в порядок: уложила волосы, надела синее платье, лодочки, неброско накрасилась и принялась ждать. Каспер должен был приехать только через сорок минут, так что участи статуи я все-таки не сумела избежать.

Меня немного отвлекла утренняя девчушка: постучала в дверь, открыла, но входить не стала, а оперлась о косяк и принялась меня рассматривать.

– Китти, ты такая красивая! – сказала малышка.

– Спасибо, дорогая, – ответила я, – ты тоже очень красивая.

– А когда я вырасту, я тоже буду носить такие туфли?

– Конечно будешь, даже еще лучше! – заверила я ее.

– И за мной тоже приедет высокий дядя и повезет меня на бал? – не унимался ребенок.

– Да, обязательно. Стой, что значит «тоже»? – вдруг опомнилась я.