– Не мне, а тебе! – накинулся на Шишкова Антон. – Мне он сначала продал! Сначала! Мне! Сечешь? А бумаги на тебя оформил! Ну козлище! Мертвец!

– Погоди, Антон, – попятился от него Шишков, – почему же ты, купив машину, оставил ее у Ковальского?

– Он мне ключи не дал!

– Как это?

– Все ему денег было мало! Жлобяра вонючий! Жмурик конченый!

– Так ты ему только залог дал? – догадался наконец-то Шишков.

– Какая, в жопу, разница?!

Старший брат Трофимов был намного круче Антона. И выше ростом, и шире. В нем чувствовалась непреодолимая мощь сокрушающего напора.

– Ша, – тихо сказал он. И все замолчали. – Твоя баба? – спросил он Шишкова, тот кивнул. – Верни ее. Пока не разберемся, все будут здесь. И ты, Персик, ничего, потерпишь.

Наталья отошла в сторону и понуро встала у белой стены рядом с изнемогающим от страха Персиком.

– Пашка, – позвал Жора отеческим голосом, – смотайся за Борькой, тащи его сюда. Ничего не объясняй. Скажи, что я пригласил.

Пашка не то что убежал или помчался, а просто испарился! Исчез. И ворота бокса даже не шелохнулись!

– Шишок, – Жора снова обратился к Виктору, – разреши, я в салоне посижу, посмотрю, что и как? Пока у нас есть время.

Виктор согласно кивнул, стараясь скрыть раздражение.

– А почему ты спрашиваешь его, а не меня? – вспыхнул Антон. – Это же моя машина! Моя!

– Закрой хлебало, – пожурил его старший брат, залезая на водительское место в «мерседес».

– Ну ты хоть и брат, а… Значит, ты признаешь, что это его машина, если у него спрашиваешь? – не унимается Антон. – Нет, ты мне сразу скажи! Чего мне тут высиживать, если ты уже все решил?

– Отвянь! – рявкнул Жора.

Двигатель «мерседеса» легко хрустнул и приятно заурчал.

Наталья подошла и прижалась к мужу:

– Работает? Ты слышишь? Она нормально работает!

– Слышу…

– Спроси, может, они дадут нам уехать? Документы в кармане вон у того, помнишь? Пусть покажет, мы и поедем. А с Борькой пусть сами разбираются. Борька ему деньги пусть вернет. Это же нехорошо с его стороны.

– Не волнуйся. Все будет нормально, – прошептал жене Виктор, поглаживая ее дрожащие пальцы. А сам мучительно соображал, как бы выбраться из этой передряги.

Ему было совершенно ясно, что вся эта канитель со старым Борькиным «мерином» – чистая подстава. Антон такую же новую может купить за пять минут. Весь этот спектакль городится ради чего-то другого… Чего они добиваются? Что им нужно? А видать, нужно-то очень. Не стали бы они так ломаться из-за старой машины…

И чем больше Шишков убеждался в правоте своих подозрений, тем тревожней становилось у него на душе. Тут опасаться можно всего. Если не получится их задумка, не сработает с машиной, они примутся за другие, более жесткие дела.

– Наташка, тихо, – Виктор еле шевелил губами, поглаживая жену по волосам, – молчи и кивай… Дети дома?

Наташка как сумасшедшая отрицательно замотала головой.

– Успокойся, – в голос сказал Виктор, якобы что-то стряхивая у нее с волос. – Это не опасный паучок. Он не кусается.

– Какой еще паучок! – взвизгнула Наталья, отскакивая в сторону.

Никто, кажется, ничего не заподозрил. Наташка пыталась что-то еще прошептать, но муж настойчиво и твердо не давал ей заговорить. Он и так вспомнил, что еще три дня назад обе дочки уехали к бабушке.

«Все-таки, как здорово, что есть весенние каникулы, что есть бабушка! Хоть нанемного, но это оттянет время… И всякие… пакости, – думал Шишков. – А мы тут… Бедная моя Наталья… Как бы ее вытолкать, вытащить из этого кошмара?»

– Пойдем посидим? – вслух предложил жене Виктор.

Он подвел ее к задней дверце «мерина», открыл.

– Я не хочу, – не решилась Наталья. – Там… Душно.

– Включу климатконтроль, – сказал Жора. – Тебе какая температура больше нравится?

Подскочил взвинченный Антон:

– Сейчас я тут буду температуру ставить! Где этот козел Ковальский? Жора, ты сказал, чтоб он Ковальского с бабками привез?

– При чем тут бабки? – Жора даже голову к нему не повернул. – Вопрос собственности – это философия, это… Понятия! Бабки лишь отражают отношения. Сечешь, братуха?

Пропуская Ковальского, ворота снова заскрипели.

Все, видимо, заждались и облегченно вздохнули, обернувшись на входящих. Борис был олимпийски невозмутим. Не дожидаясь скандальных вопросов, он начал сам:

– Антон, много дней тому назад ты…

– Месяц – это много? – Антон выпучил глаза на старшего брата, который неторопливо выходит из машины.

– Два месяца, – поправил его Ковальский, – с лишним. Ты сказал мне, что, может быть, купишь эту машину. А может, и нет. Так?

Жора тупо смотрел в лицо Ковальскому.

– Я ему деньги за машину отдал! – Антон снова обратился к старшему брату.

– Двести долларов за машину? – ехидно спросил Ковальский. – По каким это понятиям такая тачка может стоить двести баксов?

Лицо Жоры не выражало никаких чувств.

– Но он же взял? Я ему сказал, что это за «мерина», он и взял, – кипятится Антон. – Если бы не взял, то и делов нету!

– Так ты думал, что это я тебе за такие копейки машину отдам? Ты думал, дурака нашел? – Ковальский перешел в наступление. – Ты думал, что меня можно вот так кинуть? Я что, похож на сумасшедшего? Может, мне нужно подарить тебе эту машину? Взять и самому откатить тебе во двор?

– Это уже наша машина! – гордо заявила Наталья.

– Помолчи. – Виктор дернул ее за рукав. – Потом поговорим!

Шишков внимательно слушал вялую перебранку, чтобы определить подлинный смысл происходящего. Ковальский слишком мелкая фигура, чтоб так вольно и нагло вести себя с братьями Трофимовыми. И Антон слишком прост и крут, чтоб разводить «философию» о собственности. Жора вообще на другом этаже, не стал бы такой авторитет мараться из-за подержанной жестянки. В какой-то мелочи, в интонации они обязательно откроются, что-то выдадут, проболтаются. Надо только услышать, не проворонить.

– Размер суммы задатка значения не имеет, – решил Жора.

– А то, что он потом почти три месяца не звонил, не приходил, ни слова не сказал? – Ковальский расстегнул дорогое кашемировое пальто.

– Вы на какой срок договаривались? – Жора исподлобья глянул на младшего братишку.

– Ни на какой, – буркнул тот в сторону.

– Так в чем проблема? – Жора повернулся к Ковальскому.

В глазах Жоры ничего не было, кроме абсолютного равнодушия к происходящему. Шишкову это показалось знаменательным. Может, Жора и действительно гениальный артист, может, он специально таким образом жуть нагоняет, но… то ли Ковальский переигрывает «своего парня», то ли Антон переигрывает «кинутого»… Не складывается все это в заинтересованный разговор. Они все о другом думают!