Костик испугался, бросился поднимать меня, успокаивал, просил прощения. Для меня же всё стало ясно – наступила точка невозврата. Жаль, что это случилось так некрасиво. Я встала, вытерла выступившие слезы и направилась к двери, чтобы навсегда покинуть место нашего свидания. Костик начал удерживать меня, не отпускать, загораживать мне дорогу, а я убитым голосом твердила: «Пусти… пусти…» Но он не пустил, и мне пришлось остаться до утра. Всю ночь я просидела на кухне. Он пытался сгладить обстановку – всячески проявлял заботу: наливал мне чай, укрывал пледом, пытался разговорить меня, а я лишь молчала, не было сил произнести ни слова, да и щека горела.

После этого случая мы расстались. За яркие отношения я заплатила дорогую цену. На какой-то миг я пожалела, что Костик не был пустым, ведь пустота не агрессивна, она нейтральна. Что ж, все познается в сравнении… Да и трудно забыть те милые шалости, которые случались с нами в Павловском парке, и не только! Неужели это было со мной? Было-было… и ничуть об этом не жалею.

Девятая серия. Лёнечка

Вспоминая Константина, я вдруг почувствовала, что по моим щекам бегут слезы. Я как-то незаметно для себя всплакнула. Нет, определенные вещи не забываются. Удар по лицу стал не только физическим, но и моральным ударом, опрокинувшим стакан наших отношений. В глубине души сохранилось ощущение, что содержимое этого стакана разлилось по столу, словно кислота, прожигающая его поверхность.

Бр-р-р-р… Мурашки по телу… Что-то я расхандрилась. Праздник же на носу, а я в слезах и неглиже. Надюха, соберись! А как тут собраться? С возрастом все женщины становятся сентиментальнее. Вот отсюда и непрошеные слезки, жалость к себе и еще многое другое, что портит настроение и отравляет жизнь. Говорят, в таких случаях помогает глоток коньяка и кусочек горького шоколада… Хорошая идея. Сейчас очень нужен прилив сил. Где-то были остатки армянского в маленькой бутылке, после какого-то давнишнего праздника. А вот горького шоколада нет. Есть молочный. Сгодится. Утирая слезы, я пошла на кухню.

Сделав большой глоток и закусив шоколадкой, я почувствовала, что по телу разлилось тепло, стало легче и веселее. С самого утра я почти ничего не ела, вероятно, поэтому меня покинули силы, а в голову лезли мрачные мысли. Теперь силы появились, и надо действовать дальше! Что там по плану? Ах, да! Наконец, платье, прическа и макияж.

Пока я одевалась и приводила себя в порядок, мое настроение заметно улучшилось! Я включила радио и, слушая музыку, стала даже подпевать. В голове крутились мысли о том, насколько мы, женщины, зависим от того, кто с нами рядом. Влюбляясь, мы настраиваемся на определенного человека, у которого могут быть свои проблемы, недостатки и даже странности. От его мировоззрения и настроения меняется «цвет неба» над нашей головой. Мы как будто попадаем в пространство большой картины, и лишь художник решает, что изобразить на холсте – покой или стихию. Когда мы дорожим отношениями, то готовы мириться со многим. Но однажды начинаем понимать, что либо рамки этой картины становятся для нас тесными, либо мы уже не соответствуем изображенному пейзажу. Так, меня снова потянуло на философию…

Ох уж эти мои неуемные мысли. Чего только не передумаешь. Известно, что любая философия имеет минусы и плюсы. С минусами здесь всё понятно. Выходит, что мужчины, будучи по природе эгоистами, заняты лишь собственным видением мира, которое стараются отразить в своей картине. Им по большому счету нет дела до других. Они искренне убеждены, что их собственная точка зрения единственно верная и они имеют на это право. Так в чем же здесь плюс? Ответ на поверхности. Каждый мужчина – это… художник в самом широком смысле этого слова! И это в первую очередь! А потом уже – спортсмен, учитель, бухгалтер или врач. Я очень долго и мучительно шла к этой мысли. И сделала очень важные выводы. Не надо становиться частью картины чуждого тебе формата или жанра. Лучше вовремя отойти в сторону, не разрушая видение художника.

Мои размышления были не на пустом месте. Ситуация была мне хорошо знакома. Я вот о чем…

* * *

Случай с Константином Петровичем надолго выбил меня из колеи и лишил всяческого желания заводить новые отношения. Ведь именно тогда я прочувствовала всю собственную беззащитность. Меня это сильно расстраивало, я грустила и в итоге впала в депрессию. А что делают люди, когда им тяжело и грустно? Правильно, зависают в Интернете! Так получилось и у меня. Я бесцельно лазала по соцсетям, вступала в какие-то группы, добавляла в друзья случайных людей…

Одним из таких оказался Леонид – весельчак и балагур. Ему было тридцать два, а мне уже сорок, поэтому он казался мне слишком молодым, и я не принимала его всерьез. У нас завязалась веселая переписка. Вернее, писал чаще он, а я читала его юмористические заметки, щедро усыпанные неологизмами и каламбурами. И вдруг поймала себя на том, что я смеюсь. Неужели это он меня рассмешил? И чем? На первый взгляд глуповатыми историями и анекдотами? Да!

Я прекрасно понимала, что это не более чем абсурдный юмор, местами злой, а порой даже черный, но именно он дал мне возможность отвлечься, отключить голову и перенастроить себя на более легкое восприятие действительности. Я поддалась мысли, что жизнь – это «легко и весело», а не «пафос и трагедия». Это было непривычно, ново, поэтому и увлекло меня. Повседневность стала для меня занимательной игрой, в которую увлек меня мой новый знакомый – веселый и злой Лёнечка.

Наконец, наступил день, когда мы решили встретиться в реальности. Леонид предстал передо мной довольно высоким и полным мужчиной. При этом очень подвижным, энергичным, с живыми светящимися глазами и задорной улыбкой. Во время той встречи я напрочь забыла о разнице в возрасте и почувствовала себя молодой девчонкой. Мы отправились на прогулку по набережным Фонтанки – Лёнечка любил исторический центр города, неплохо знал его архитектуру и мог многое о ней рассказать. С ним было легко и интересно. Мой новый друг был вполне начитан, имел довольно широкий кругозор, он даже пробовал писать эссе, рассказы и стихи. Конечно, это была не высокая поэзия, а рифмовка, но она рождалась у него мгновенно, и это было поразительно. Свои впечатления он записывал в дневники, которые хранил годами. Еще у него было чутье к звучанию и произношению языков. Лёнечка толком не знал и английского, но мог сымитировать любой иностранный европейский язык. Эта тарабарщина звучала одновременно убедительно и забавно. Среди других его талантов была