«Говорить ей про покушение, и что часы пропали или нет? — засомневалась Алена. — Нет, пожалуй, промолчу, Тишин бы не одобрил. Стоп, а зачем сюда приезжал Миша? Ну, не часы же на выставку предложить».

— Скажите, Ольга Петровна, а зачем к вам потомок Карлинского приезжал, у вас есть какие-то ценные экспонаты? Так любопытно было бы взглянуть.

— К сожалению, напрасно приезжал, — лицо старушки омрачилось. — Он хотел прочесть книгу прадеда. Сергей Михайлович оставил «Записки яхтсмена». Так вот Миша хотел их прочесть, но… — Ольга Петровна замялась.

— А что «но»? — почувствовала неладное Алена.

— Их украли, — с горечью произнесла старушка, теребя край воротника блузы. — Выломали ломом решетку и выкрали именно эту книгу, больше ничего не взяли. Сигнализация сработала, но полиция не успела приехать.

— А когда это произошло?

— Еще на новогодних праздниках. Конечно, книга девятнадцатого века, редкий экземпляр, дорого стоит. Я, когда у Миши часы на выставку просила, все ему честно про кражу рассказала, но нам наш местный глава сельхозпредприятия Медный денег на новые окна и решетки выделил, теперь не так-то легко будет вскрыть, и Миша не испугался, обещал часы дать. Вот есть плохие люди, и рядом хорошие ходят.

«Мише нужна была книга. Зачем? Просто узнать о предке? Или там есть что-то важное?»

— А других экземпляров этой книги нет?

— Я гляжу вы заинтересовались, — улыбнулась Ольга Петровна.

— Ну, как же, известный командор, а тут настоящий потомок, книга с заметками. Очень интересно.

— Есть еще один экземпляр в Санкт-Петербурге, в библиотеке Салтыкова-Щедрина.

«Опять Санкт-Петербург. А Миша туда ездил к оценщику, и, возможно, добрался и до этой книги».

Закончив наброски, Алена принялась прощаться, пообещав забежать еще раз. Ольга Петровна пошла ее провожать. Уже у входа Алена обратила внимание на небольшую выставку, мимо которой до этого пролетела, не заметив. «Учителями славится Россия», — было выведено большими буквами. В центре экспозиции располагался портрет женщины, напоминающий Джоан Хиксон в роли мисс Марпл: такая же пышно-взбитая старомодная прическа, светлые почти прозрачные глаза, легкая мудрая улыбка. «Тишина Елена Николаевна, — прочитала Алена вскользь и резко затормозила. — Еще один сюрприз!»

— Какая милая женщина, — указала она на портрет.

— А это тоже пример изменения фамилии. Елена Николаевна Тишанская — старейшая учительница края, сподвижница, можно сказать, — улыбнулась Ольга Петровна. — Удивительная женщина. Такая судьба.

— А к начальнику полиции никакого отношения не имеет? — небрежно спросила Алена.

— Ну, как же, прапрабабка.

«Бабуля Антона!»

— А его племянник, наш сосед, — ляпнула Алена, краснея.

— А пойдемте, Аленушка, чайку попьем. Я вам о ней расскажу, раз вам интересно.

«Вот так пришла в музей, заодно и пообедала». Ольга Петровна потчевала Алену в небольшом кабинете пирожками с капустой и клубничным вареньем с сушками.

— Елена Николаевна Тишанская из дворян, жена белого офицера, семидесятого года рождения, ровесница Ленина, — неспешно вела рассказ хозяйка. — После поражения белых пытались эмигрировать, но ее муж Антон Георгиевич был ранен, и они были вынуждены остаться. Сменили фамилию и укрылись в деревне, учительствовали. Об их происхождении догадывались, но не тронули, они уже оба в годах были. Антон Георгиевич умер незадолго до окончания войны, а Елена Николаевна прожила до шестидесятых годов, девяносто три года. После перестройки ее внук принес ее дневники и альбом. Хотите посмотреть на самую раннюю фотографию, еще молодой Елены?

— Конечно хочу, — обрадовалась Алена.

Хорошенькая курносая барышня в длинном платье в пол сидела в плетенном кресле, а рядом с ней, положив руку на плечо жены, стоял красавец офицер в мундире и форменной фуражке, строгое лицо украшали небольшие аккуратные усики. Есть что-то завораживающее в разглядывании старинных фотографий: ну были времена, ну жили люди когда-то, все ведь давно кануло в пропасть прошлого, а тут вдруг раз, и возникает тонкая невидимая нить, восстанавливающая связь времен и поколений, и ты невольно хватаешься за нее, пытаясь представить этих людей, какими они были, что чувствовали, чем дышали. «Тоже Антон, — улыбнулась Алена офицеру, — а похож чем-то на моего, определенно похож».

Назад Алена ехала воодушевленная, в прекрасном настроении. «Расскажу Антону про книгу, может там что-то важное. Скажу — Ватсон совсем случайно добыл новые сведения».

— Алена, что ж так долго? — встретила ее бабушка.

— У директора музея обедала. Ольга Петровна такая чудная женщина, — заворковала внучка.

— А тут Антон тебя ждал, но так и не дождался. Его в командировку срочно отправили. Передал, что бы ты не забывала, о чем вы договаривались.

— Надолго отправили? — кисло проронила Алена.

— На неделю.

«Антон уехал… на целую неделю! — радостное настроение сразу улетучилось. — Если бы я не пошла слушать про его прапрабабку, я бы успела его проводить». Досада душила. «А у меня даже телефона его нет. А мог бы и оставить главной свидетельнице».

— Он тебе телефон свой оставил, — сунула бабушка свернутый вдвое листок.

— А мой номер не попросил? — выдохнула Алена.

— Нет, — мягко улыбнулась бабушка.

— Ну и ладно, — Алена небрежно сунула заветную записку в карман.

«А мог бы и попросить… и позвонить. Ах да, мы ж дворяне, не барское это дело телефоны соседок выпрашивать».

Где-то внизу, под ногами, колеса плавно катили по рельсам, поезд немного раскачивался и пыхтел, создавая такое узнаваемое: «Чу-чух, чу-чух, чу-чух, чу-чух». Алена ехала в Питер. Позади остались: скомканные объяснения с бабушкой и дедушкой, что хочется развеяться, и на брегах Невы Алену ждет подружка; удивление Светки, чего это Алену несет «на край света»; допрос с пристрастием от мамы, которая ни слову не поверила, но со скрипом отпустила. Все было неожиданно, сумбурно и стремительно. Единственный, кто обрадовался отъезду Алены, был Васька:

— Это хорошо, прокатись, погуляй там. Антон в соседнюю область укатил, а у меня через несколько дней отпуск заканчивается, так тебе безопасней будет. А то я сильно сомневаюсь, что такая егоза послушно дома станет сидеть.

Вот и он про безопасность. Правда Ваське Алена соврала, что едет в Москву, ну так, на всякий случай.

— В щечку-то можно на прощание поцеловать, я думаю, никто не обидится, — Васька коснулся мягкими горячими губами Аленкиной щеки, — хорошая ты девчонка. Все у вас хорошо будет, — и ушел.

Алена растерянно посмотрела ему вслед, а потом кинулась в Интернет, покупать билеты. От денег, которые совал дед, Алена отказалась, тряхнув свои запасы: «Зачем мне этот новый телефон? И этот вполне еще ничего». Из Питера места в плацкарте еще были — нижняя боковушка, а вот туда пришлось раскошелиться на купе, потому что эконом-варианты уже раскупили более расторопные пассажиры.