– Но должна же среди них быть лучшая, – настаивалаНастя. – Твоя самая любимая.

– Любимая? Тогда «Клинок». Но ее уже нет в продаже, онав прошлом году прошла. Если надумаешь прочесть, я тебе свою дам.

– Спасибо, прочту обязательно.

Разумеется, она прочтет. И «Клинок», и все остальные книги,которые он переводил. Просто для того, чтобы понять, почему именно эту книгу онназвал своей любимой. Скажи, какая книга тебе нравится, и я скажу тебе, о чемты думал, когда ее читал. «Остановись, – одернула она себя, – что тыделаешь? Зачем тебе знать, о чем он думал и что чувствовал, когда переводилкнигу? Ты что, задумала его разрабатывать? С какой стати? Только потому, что онпытается скрыть от тебя и от окружающих факт избиения? Возьми себя в руки,Настасья. Признайся честно: он тебе по-человечески интересен? Ты сноваувлечена? Если да, то ты полная дура, как это ни прискорбно. Если нет, тооставь его в покое и не лезь к нему в душу».

* * *

Геннадий Свалов, оперативник из Западного округа, былмолодым и больше смахивал на «нового русского», чем на традиционного работникауголовного розыска. Крепкий, коренастый, коротко стриженный, он ездил насимпатичном синем «Фольксвагене» и не расставался с сотовым телефоном. Настязнала, что минута разговора по сотовой связи стоит доллар, при милицейскойзарплате это было дороговато. Подрабатывает парнишка где-то, с неодобрениемподумала она.

– А я вас помню, – радостно сообщил онНасте. – Вы у нас в «вышке» занятия по криминалистике вели.

Вполне возможно. Каждый год перед тем, как слушателивыпускного курса уходили на стажировку, Настя договаривалась о том, чтобыпровести несколько практических занятий. Цель мероприятия состояла в том, чтобывысмотреть наиболее толковых и нестандартно мыслящих ребят. После этого в деловключался Виктор Алексеевич Гордеев, который добивался, чтобы именно этих ребятприслали к нему стажироваться. Во-первых, рабочие руки всегда нужны, аво-вторых, из этих стажеров впоследствии отбирались новые сотрудники.

– Вы тогда еще Олега Мещеринова перевели к себе настажировку, помните? – продолжал Свалов.

Она помнила. Это было одно из самых тягостных воспоминаний.Олег показался ей на занятиях толковым и сообразительным, она выделила егоодного из всей группы слушателей. Но оказалось, что эти качества Мещериноваиспользовались не только в отделе по борьбе с тяжкими насильственнымипреступлениями. Олег двурушничал, работал на сторону противника, мешалраскрытию преступления, а в итоге… Мещеринов убил участкового Женю Морозова,майор Ларцев остался инвалидом, а сам Олег погиб. Они стреляли друг в друга, ноЛарцев сделал это более метко. Он хорошо владел табельным оружием. Интересно,знает ли Свалов, при каких обстоятельствах погиб его сокурсник?

Настя подробно объяснила Геннадию свой план сбора сведений,который может помочь вычислить вора-кинолюбителя. Работа предстояла трудоемкаяи, похоже, энтузиазма у молодого оперативника не вызвала. Более того, Настепоказалось, что он не очень хорошо улавливает ход ее рассуждений.

– Это что же, по всем пунктам проката ездить? –недовольно протянул он.

– Не только ездить, но и выписывать фамилии тех, ктобрал интересующие нас фильмы.

– Так там же документов не спрашивают, мало ли кто какуюфамилию назовет.

– Это не должно тебя беспокоить. Сначала нужно все этифамилии собрать, а уж потом подумаем, как с ними работать, – терпеливоговорила Настя.

– Да как же с ними работать, если они липовые? –искренне недоумевал Геннадий.

Настя начала злиться. Похоже, паренек ищет самые легкиепути. Странно, как он смог догадаться проверить титры четырнадцати фильмов.Подсказал кто-нибудь, что ли?

– Во-первых, неизвестно, пользовался ли вор липовымифамилиями. Может быть, он и не видел в этом необходимости, особенно если непланировал кражу заранее. А во-вторых, мы вообще не знаем, обращался ли он впункты проката.

– Так что, такая огромная работа может оказатьсянапрасной? – изумился Геннадий.

– Может, – кивнула Настя. – Но делать ее всеравно нужно. Речь идет о возможном убийце, и делать нужно все, что может датьрезультат. И запомни, пожалуйста: о деталях распространяться не нужно. Я имею ввиду пропавших и погибших юношей. Ты меня понял?

Ей казалось, что он не понял ровным счетом ничего. Пожалуй,с этим Сваловым они промахнулись, но пути назад не было. Он включен в группу, ион все знает про несчастных мальчиков. Отступать некуда.

* * *

Вечером Настя поехала в больницу к жене брата. Брат,конечно, постарался, и Даша лежала в отдельной палате с телевизором ихолодильником. Взглянув на бледное лицо молодой женщины, Настя ощутилаболезненный укол в сердце. Она уже знала, что сохранить беременность неудалось.

– Какие твои годы, Дашуня, – ласково сказалаона. – Тебе же всего двадцать лет. Успеешь еще нарожать столько детишек,сколько захочешь.

– Мне так хотелось именно этого ребенка, – едваслышно ответила Даша. – Это был такой замечательный день, когда мы сСаней… ну, ты понимаешь.

– Дашенька, милая, вы с Сашей так любите друг друга, чтозамечательных дней в вашей жизни будет еще множество. Не отчаивайся,пожалуйста. Вы же на годовщину свадьбы собирались в Париж, верно?Представляешь, как будет здорово, если вы привезете ребеночка из Парижа.

– Что ты, – прошелестел Дашин голосок, – годовщинауже через месяц. Не получится. Врач сказал, надо месяца три беречься.

Из ее огромных синих глаз полились слезы, хотя Дашамужественно старалась улыбнуться дрожащими губами. Сердце у Насти разрывалосьот жалости к ней.

– Когда тебя отпустят домой?

– Через неделю, если осложнений не будет.Извини. – Даша приподнялась на кровати и вытерла слезы. – Япостараюсь больше не плакать. Сама виновата, чего ж теперь реветь. Не надо быломне этот дурацкий агрегат двигать.

Настя уже знала от мужа, что беда произошла, когда Дашка сосвойственным ей хозяйственным пылом пыталась переставить стиральную машину.Действительно, сама виновата. Хотя жалость к ней от этого слабее не становится.

В коридоре она столкнулась с братом, который тащил двеогромные сумки с фруктами.

– Ты бы лучше ей книжку интересную принес, –сказала Настя, целуя его в щеку. – Ей отвлечься надо.

– Приносил уже. Она не хочет читать.

– А ты заставь. Ты ей муж или кто? Прояви власть.Оттого, что она целыми днями думает о потерянном ребенке, никому лучше небудет. И вообще забирай ее домой как можно скорее. Она здесь зачахнет. Лежит иплачет с утра до вечера. Не дело это, Саня.

– Сам знаю, – вздохнул Каменский. – Тыторопишься?

– Не особенно. А что?