Короче говоря, Лешкиным родителям она звонить не стала. Нокогда уже собралась погасить свет, зазвонил телефон.

– Настя? – послышался в трубке неуверенный голос.

Павел Иванович, отец Саши Каменского. Ну и Настин,разумеется, тоже.

– Да, я слушаю, – ответила она, пытаясь скрытьудивление.

Каменский-старший звонил крайне редко. С Настиной матерью онразвелся, когда Настя была совсем крохой, и с дочерью общался только по большимпраздникам, и то по телефону. Правда, после того, как Настя подружилась с сыномотца от второго брака Александром и его женой Дашей, Павел Иванович вроде бытоже начал звонить почаще. Но все равно он как был, так и остался для Настиабсолютно чужим человеком, к которому она не испытывала ровно ничего – нисимпатии, ни неприязни. Второго мужа матери, своего отчима, Настя обожала,боготворила и всю жизнь называла папой, а Павла Ивановича для нее как бы несуществовало.

– Настя, я звоню, чтобы предупредить… – Павел Ивановичзамялся. – Там с Дашенькой беда, и твой Алексей поехал Саше помочь.

– Что с Дашей? – перепугалась Настя.

– Ну… там… это… – мямлил Каменский-старший, но Настяуже сама догадалась.

Даша была беременна, четвертый месяц. Наверное, выкидыш.

– Как это случилось?

– Не знаю. Саша позвонил примерно часа два назад уже избольницы. Сказал, что Алексей должен привезти какого-то хорошего врача. Заоднопопросил меня тебе позвонить, чтобы ты не волновалась. Ты не сердись, Настя,что твоего мужа на ночь глядя из дома выдернули, но Саша в такой панике, он такпереживает за Дашеньку. Пусть Алексей побудет с ним. Хорошо?

– Хорошо. Спасибо, что позвонил, – ответила Настя.

«Спасибо, что позвонил сегодня, а не завтра, – добавилаона мысленно. – Я пришла домой час назад. И, будь у меня другой характер,я за этот час уже с ума сошла бы от волнения, куда это мой муж подевался безпредупреждения, даже записки не оставил. А ты, папенька, вместо того чтобызвонить мне каждые пять минут, стараясь поймать прямо у порога, когда я приду,и не заставлять нервничать, звонишь черт знает когда. Кино, что ли, потелевизору смотрел? Твое счастье, что у меня характер спокойный и я в панику невпадаю с первой же секунды. С Дашенькой беда… Меня ты за всю жизнь ни разу неназвал Настенькой. Боже упаси, я не ревную. Дашка – изумительное существо,живое чудо с синими глазами, я сама ее люблю ужасно, и мне трудно представитьчеловека, который мог бы ее не любить. Но ведь я твоя дочь. Или нет? Или я длятебя просто ребенок женщины, на которой ты когда-то был женат, совершеннослучайно, по глупости и очень недолго?»

Но думать о Павле Ивановиче было неинтересно, он слишкоммало значил в Настиной жизни. Гораздо больше ее обеспокоило здоровье женыбрата. Первому ребенку – маленькому Сашеньке – не было еще и года, он родился вначале июня. Настя с самого начала не была уверена, что Даша поступаетправильно, собираясь рожать второго ребенка с таким маленьким интервалом. Но ейочень хотелось девочку. И Саня был так счастлив! Бедная Дашунька, будет жаль,если ребенка не удастся сохранить. Хотя, с другой стороны, какие ее годы!Двадцать лет. Еще успеет родить с десяток, было бы желание. Главное, чтобысейчас не случилось ничего серьезного, влияющего на способность к зачатию ивынашиванию плода в будущем.

Значит, Лешка где-то в больнице, рядом с Сашей. Что ж, этоправильно, Лешка человек уравновешенный и хладнокровный, иногда даже чересчур,но в данном случае это как раз то, что нужно, чтобы сдерживать паникующегоСашу. И врачи экстра-класса среди его знакомых действительно есть. Он когда-тоработал на полставки в НИИ медтехники, разрабатывал программы компьютернойдиагностики и с тех пор оброс обширными знакомствами в медицинских кругах.Привез, наверное, какое-нибудь светило. Настя представила себе, как позвонилСаша и срывающимся от страха голосом заорал, что у Даши кровотечение и он незнает, что делать. Дашка умирает! Саша Каменский обладал удивительнойспособностью мгновенно начинать видеть все в черном свете и считать, что всекончено и поправить уже ничего нельзя. Причем, что характерно, его бизнеса этопочему-то совершенно не касалось и проявлялось только тогда, когда речь шла оДаше. Наверное, он ее любил до умопомрачения и совершенно терял рассудок, когдас ней что-нибудь случалось. Конечно, Леша тут же сорвался и поехал приводитьСаню в чувство и брать дело в свои руки. Какие уж тут записки…

Внезапно Настя снова включила свет и потянулась к телефону.Номер Соловьева она успела набрать прежде, чем ответила сама себе на вопрос:зачем она это делает?

– Я тебя разбудила? – виновато спросила она,услышав в трубке его мягкий голос.

– Нет, я поздно ложусь.

– Как твои дела?

– Спасибо, хорошо. Ты звонишь, чтобы спросить об этом?

– Честно говоря, я сама не знаю, зачем звоню. Но, повсей видимости, мне этого очень захотелось. Иначе я бы этого не сделала.

– Логично, – усмехнулся ВладимирАлександрович. – Даже в таком тонком и эмоциональном вопросе ты пытаешьсяоперировать логикой. А как твои дела?

– Тоже нормально. Как обычно.

– Ты дома?

– Конечно. Где еще я могу быть в такое время?

– А как же муж? Не боишься, что он услышит, как ты сомной разговариваешь?

– Не боюсь. Если бы боялась, не звонила бы.

– Тоже логично, – согласился он. – В любомслучае я рад, что ты позвонила.

– Правда?

– Правда.

В его голосе она снова услышала те интонации, от которыхкогда-то начинала кружиться голова.

– Человек быстро привыкает к хорошему, – продолжалСоловьев. – Позавчера ты мне позвонила, вчера приехала, и сегодня у меняуже появилось чувство, что мне чего-то не хватает. А вот ты сейчас позвонила, ия понял, чего именно. Я уже соскучился по тебе.

– Я тоже, – улыбнулась она. – Я завтраприеду, если у тебя нет других планов.

– В котором часу?

– Около восьми. Договорились?

– Я буду ждать.

– Целую тебя, – мягко сказала она. –Спокойной ночи.

Вот так, Соловьев. Ты уже по мне скучаешь. С чего бы это?Я-то ладно, про меня речь не идет, я всегда неровно к тебе дышала. Но ты? Ты жеменя за человека не держал. Я для тебя была всего-навсего взрывоопасной маминойдочкой, которая может причинить кучу неприятностей, если обращаться с нейнеаккуратно. Приборчик такой. Тогда, двенадцать лет назад, ты страшноиспугался, что, оттолкнув меня, навлечешь на себя гнев научного руководителя, аблизость со мной может неизбежно привести к обсуждению вопроса о твоем разводеи женитьбе на мне. Ты меня не любил и жениться на мне не хотел. Но тебе и вголову прийти не могло, что о нашем романе моя мама никогда не узнает. Ты былуверен, что я все ей рассказываю. А у меня такой привычки никогда не было. Мамаузнала об этом много лет спустя и, надо сказать, ужасно удивилась. Короче,испугавшись моей мамы, ты начал со мной спать и, испугавшись ее же,впоследствии меня бросил. А сейчас наши отношения тебе ничем не угрожают. Ты неженат, зато я замужем. Поэтому ты прочно застрахован от матримониальныхпоползновений с моей стороны. А если такое и случится, то твоя болезнь – лучшаязащита. Никто и ни при каких условиях не сможет заставить тебя жениться на комбы то ни было. Поэтому теперь можно и пофлиртовать. Сейчас жизнь у тебяскучная, одинокая, и хоть ты и бодришься, делаешь вид, что никто тебе не нужен,но на самом-то деле это не так. Ты всегда был душой компании, ты постоянно былв центре внимания, а за каких-то два года нельзя полностью измениться, отойтиот годами сформированных привычек и стереотипов. Тебе нужен рядом человек,который бы тебя любил. При этом твои чувства никакого значения не имеют. Можнои обмануть ради такого случая. Ты говоришь, что скучаешь по мне? Возможно.Завтра ты начнешь делать вид, что увлекся мной, и вот это уже будет неправдой.Ты будешь притворяться, чтобы я продолжала приезжать, чтобы ты по-прежнемучувствовал мою влюбленность, ощущал ее, дышал ею. Эмоциональный вампир.Господи, как сильно я тебя любила…