Серафина подумала, не бросить ли ей попытки пообщаться с Ровеной. Может, лучше вернуться в Билтмор и сделать все, что возможно в ее положении? Но Серафине даже думать об этом не хотелось. Ведь она не способна ни поговорить, ни предупредить, ни помочь. Скоро в Билтмор нагрянут ураганы, река разольется, и что ей тогда делать? Да, и как быть с Брэденом? Может, он уже начал высасывать души из заблудившихся детей, как это делал Человек в черном плаще, желавший получить еще больше власти и жизненной силы и при этом гнивший заживо? Что, если Брэден стоял у истоков всех этих бед? Или он был лишь жертвой происходящего? И сумеет ли Серафина покинуть его, кто бы он ни был на самом деле? Девочка вспомнила, как Вайса смотрел сквозь нее, как будто она уже не существовала.

Ее мир лежит в руинах. И скоро наступит еще одна ночь, такая же ужасная, как и все предыдущие.

Серафина глубоко вдохнула, собрала всю свою смелость в кулак и заговорила.

— Я тебя не беспокоила, — прошептала она. — Я только что пришла сюда.

Ровена удивленно замерла и несколько мгновений не двигалась и ничего не говорила. Ее рыжие брови озадаченно вздернулись.

— Кто ты? — спросила она.

В первый момент Серафина не поверила себе. Ровена ее услышала! Заговорила с ней!

— Я предупреждаю, — жестко произнесла Ровена, глядя куда-то вверх, — что, если понадобится, изгоню тебя силой.

Она подняла руку с раскрытой ладонью, и деревья над Серафиной затряслись и угрожающе застучали ветками. Девочка почувствовала, как дрожит вокруг воздух.

— Я знаю, что ты здесь, — продолжила Ровена, — поэтому хватит подглядывать. Говори, кто ты!

Серафина испугалась. А вдруг Ровена уничтожит ее, едва она назовет свое имя? Может, лучше убежать, пока еще не поздно? Но Ровена была единственным человеком из всех, который слышал Серафину после того, как она выбралась из могилы.

— Ты живой или мертвый? — требовательно спросила Ровена.

Серафина замялась.

— Я задала тебе вопрос, — сурово сказала Ровена. — Ты живой или мертвый?

Понимая, что другого выхода нет, Серафина все же решилась заговорить.

— Я… Я точно не знаю, — призналась она.

— Но кто ты? — продолжала допрашивать Ровена. — Откуда ты?

Ее голос звучал теперь мягче, даже добрее, как будто ей уже приходилось уговаривать выйти из тени пугливых призраков.

— Я… — начала Серафина, но тут же умолкла, не решаясь продолжить.

— Не бойся, — произнесла Ровена с сочувствием, которое было не свойственно ей раньше, — просто скажи, как тебя зовут. Тебе это никак не повредит.

— Я… — Серафина снова запнулась.

— Да?

Серафина на всякий случай нырнула за дерево.

— Я Серафина, — проговорила она наконец.

— Кошка! — прошипела Ровена, бледнея.

Резко обернувшись, она внимательно всмотрелась в лес. Потом, присев, огляделась вокруг, словно ожидала, что на нее в любой момент кинется горнольвица. А Серафина вдруг поняла, что если бы ничто не изменилось в ее жизни, то, скорее всего, она и вправду напала бы на ведьму. Но в ее нынешнем состоянии как она могла напасть на Ровену? Как она могла сделать хоть что-нибудь?

— Со мной что-то произошло, — сообщила Серафина Ровене.

— Но ты по-прежнему в этом мире, — проговорила та, настороженно оглядываясь по сторонам, словно ожидала нападения.

— Часть меня.

Ровена помолчала, обдумывая эти слова.

— Но зачем ты явилась сюда? — подозрительно спросила она.

— Ты единственный человек, который меня слышит, — ответила Серафина.

Ровена, поджав губы, кивнула:

— Теперь я могу разговаривать с обеими сторонами.

— Ты имеешь в виду живых и мертвых… Это ты разбудила меня, когда я лежала в могиле? Это ты разговаривала со мной?

Ровена не ответила.

— Это была ты? — настойчиво повторила Серафина. — Что ты мне сказала?

Ровена покачала головой:

— Не имеет значения, ничего особенного, просто грустные мысли вслух. Надо вести себя осторожнее, когда ходишь на кладбище, особенно — это кладбище. — Голос ее стал жестче. Она внезапно изменила тему: — Ты пришла ко мне в дом, чтобы убить меня? Ты хочешь отомстить?

Это был правомерный вопрос. Но, беседуя с Ровеной, Серафина испытывала величайшее облегчение оттого, что может с кем-то поговорить. Хотела она того или нет, но ее ненависть к Ровене постепенно таяла, отходила на задний план.

— Нет, — сказала Серафина, — я пошла за тобой не для того, чтобы убить. Честно говоря, я думала, что после схватки за посох-оборотень и ты, и твой отец погибли.

— Нас не так просто убить, — заметила Ровена.

— Но я не понимаю, что происходит. Брэден теперь на твоей стороне?

— Нет.

— Но я видела его с черным плащом…

— Где ты его видела? — быстро спросила Ровена.

В ее голосе слышался такой интерес, что Серафина засомневалась, стоит ли отвечать.

— Я не понимаю, — повторила она. — Откуда взялся черный плащ? Я уничтожила его, изрезала мечом Ангела в ту ночь, когда мы взяли верх над мистером Торном.

— Мы восстановили его, — сказала Ровена. — Сила плаща заключается в серебряной пряжке, а не в ткани.

Серафина поморщилась. Как обидно, что она не догадалась найти пряжку и расплавить ее, когда была такая возможность. Ровена так много знала, столько всего умела, но что-то в ней было такое… безнадежность или беспомощность, как будто она готова сдаться. И еще страх. Она очень боялась чего-то. Или кого-то. Это его она гнала от своего дома и, наверное, от него же пряталась в лесной глуши на болоте.

— Я правда не собираюсь причинять тебе вред, — проговорила Серафина. — Да и потом… меня сейчас радует уже то, что я не просто легкий порыв ветерка.

— С тех пор, как мы с тобой сражались, много чего произошло, — сдержанно и устало сказала Ровена. Было видно, что она тоже немало пережила.

— О чем ты? — спросила Серафина, пододвигаясь ближе. — Ты перехитрила Брэдена, разве нет? Ты переманила его на свою сторону.

— Нет! — Голос Ровены дрогнул от ярости. — Я его не переманивала!

— Но он так изменился.

— Мы все изменились, — сказала Ровена.

— Он перестал заботиться о животных, он обманывает дядю с тетей. И, я уже говорила, он надевал черный плащ! Ты его переманила!

Ровена резко оглянулась в одну сторону, потом — в другую, словно пыталась взглянуть на свою обвинительницу.

— Думаешь, ты так хорошо его знаешь? — зло крикнула она. — Думаешь, ты видишь его насквозь — хороший он или плохой, сильный или слабый? Ты ничего ни о ком не знаешь, кошка! Ты такая дурочка!