Приценившись, я выбрала двоих: рослого детину вядовито-зеленом пиджаке, с огромными золотыми часами на запястье, и совсеммолодого курносого парнишку с веснушками россыпью. Курносый симпатяга оказалсякиллером, три часа назад он в упор расстрелял человека возле его собственногодома и теперь сильно этому обстоятельству радовался, тискал девчушку лет пятнадцатис длинными рыжими волосами и обещал ей в скором времени поездку на Канары.

«На Колыму ты поедешь, — понаблюдав за ним, решилая. — Киллер хренов, пистолет в гараже спрятал, еще радуется, что тайникнадежный, как же… завтра же и найдут. И алиби у тебя дохлое, копнут поглубже —и нет никакого алиби, я и копнуть помогу…» Курносый перестал меня интересовать,и я переключилась на Зеленый Пиджак. У того было большое горе, накануне погибдруг, и не просто так погиб, а вознесся к небесам на почти новеньком «Мерседесе»Зеленого Пиджака. Если б только друг — еще полбеды, а в паре с «мерсом» утратавыглядела непереносимой. Правда, сегодня Зеленый купил новую машину (не совсемновую, а почти, это тоже обидно), на ней, кстати, сюда и приехал. Из-за этогодурацкого взрыва деньги, можно сказать, были выброшены на ветер. Одно радовало:пластмассовая хреновина, подвешенная к днищу прежней тачки, предназначаласьсамому Зеленому Пиджаку, так что, как ни крути, горе горем, а вроде бы повезло…Мысль о везении оборвалась, и пошли совсем другие: кто-то эту штуку подвесил?Кто подвесил, дело десятое, а вот кому это выгодно, Зеленый Пиджак знает оченьхорошо (Зеленым я продолжала называть его из вредности, имя, фамилия и дажеадрес, по которому он проживал, к этому моменту мне уже были известны). Онзадумался о своих недругах, и в его голове быстренько созрела идея, как с нимипоквитаться. Идея не блистала особой оригинальностью, но, надо отдать Зеленомудолжное, могла нанести врагам ощутимый урон, как материальный, так и моральный.

Через пару часов Док проиграл всю наличность, я тоже былаблизка к этому, и мы с чистой совестью покинули заведение.

Молодой человек с вежливой улыбкой и полупоклоном проводилнас словами:

— Всегда вам рады.

— В следующий раз проиграй побольше, — сказала яДоку уже в машине. — Чтоб люди больше радовались.

— По-твоему, я нарочно проигрывал? — обиделся он.

Док иногда жадничал и всерьез думал, что деньги, которые мыбездарно выбрасывали на ветер, пригодились бы какой-нибудь больнице, могли бы,к примеру, улучшить психам питание… В этом месте он себя одергивал и вовсепереставал думать о деньгах.

Я вглядывалась в темноту за окном, с вожделением высматриваятелефон. Мне не терпелось позвонить Орлову. Звонил Док, так как ЕвгенияПетровича пришлось беспокоить дома (рабочий день давно закончился, да и времябыло уже позднее — или, наоборот, раннее, кому как нравится), трубку могласнять супруга и разгневаться, услышав мой голос.

Трубку снял Орлов, буркнул недовольно:

— Да, — а Док торопливо передал телефон мне,нашего бравого майора он почему-то побаивался. Я извинилась и быстренькоизложила, по какой надобности звоню, но все равно это заняло много времени.

Орлов слушал внимательно, ни разу меня не перебил и, толькокогда я замолчала, поинтересовался:

— Это точные данные?

— Шутите? — ахнула я. — Я знаю только то, чтознают эти двое… Сама я шуток не люблю, уж вы мне поверьте.

— Подождите, — со вздохом сказал он. — У менявозникли вопросы, и кое-что вам придется повторить, я запишу.

Я охотно повторила все, что он хотел. Простились с теплотойв голосе.

— Не нравится мне все это, — ворчал Док по дорогедомой.

— Что не нравится? Борьба с преступностью? —удивилась я. — Ты же честный человек. И гражданин. Должен всемерно способствовать…

— Ты считаешь, что таким способом можно бороться сбандитами? — нахмурился он.

— А как же еще?

— Не знаю. Но то, что ты делаешь, опасно и как-то… — Онне рискнул произнести слово, рвущееся с языка, и отвернулся, почувствовав себявиноватым. Немного погодя спросил:

— Чего ты добиваешься? Хочешь всех пересажать в тюрьму?

— На такое не замахиваюсь, — хмыкнула я. —Вряд ли это возможно. Хотя было бы неплохо.

— Варвара, мы ведь не пойдем туда завтра? — вдругспросил он.

— Завтра? Обязательно. Мне там понравилось, опять же,ты не успел насладиться стриптизом, непременно загляни.

В ближайшие недели жизнь моя наполнилась смыслом, а уорганов работы прибавилось: трудились мы рука об руку. Однако посещать каждыйвечер притон «У Рашели» я не рисковала, да и сигнализировать Орлову обо всехновостях в ту же ночь тоже не спешила. Во-первых, нельзя человека то и делотревожить по ночам. Ночью ему положено отдыхать. Во-вторых, какой-нибудь умникмог свести воедино мой вчерашний визит и сегодняшнюю прозорливость родноймилиции. А если уж ребятишкам что-то в голову западет, разубедить их, какправило, трудно. В общем, информацию я придерживала и выдавала дозированно. Современем вошла во вкус, ерундой не занималась, приберегая для Орлова самыелакомые кусочки.

Увлекшись, я не сразу заметила, что заведение «У Рашели»начало хиреть. То есть само заведение внешне ничуть не изменилось, а вотпостоянные посетители куда-то исчезли. Обстановка стала нервозной, разговорыпочти прекратились, зрачки сурового вида мужчин хищно сужались, общая атмосферанапоминала прифронтовую.

В остальных ночных заведениях наблюдалось примерно то же.Одним словом, ряды редели, причем не только из-за резко возросшего процентаудачно проведенных соответствующими органами операций. Чувствуя, что происходитнечто непонятное, активно заработала вражеская контрразведка. Жертвыисчислялись десятками, положение не улучшалось, и тогда начался форменныйпсихоз. Рвались старые связи, дружба со школы гроша ломаного не стоила, каждыйверил только самому себе и то как-то неохотно.

Одно хорошо: умника до сих пор так и не нашлось, никтонавалившуюся беду со мной не связывал. Не знаю, как на службе выкручивалсяОрлов, а вот я в казино вела себя скромно, но независимо. Если у кого-товозникал ко мне заметный интерес, я извинялась и звала Дока, от разговороврешительно уклонялась и за все время шатания по злачным местам не свела ниодного знакомства.

Док, видя, что вокруг творится такое, нервничал и своегостраха больше не скрывал. Как-то вечером мы подъехали к любимому казино иобнаружили на массивной двери табличку: «Закрыто».

— Неужто они все кончились? — удивилась я.

— Кто? — вытаращил глаза мой спутник.