– О боже! – Я прижимаю руку к груди. – Мы чуть не…

– Джо, я ее видел. – Роб жмет на клаксон и кричит девушке: – Ты что, ослепла?!

Она, не оборачиваясь, торопится к друзьям.

– Ты ее чуть не сбил. – Я едва перевожу дух от испуга и пытаюсь ослабить ремень на груди, резко натянувшийся при торможении. Сердце бешено стучит.

– Не сбил же, – отвечает Роб, заводя мотор.

Он с завидным спокойствием, правда, чуть обиженно, замечает, что на нашей стороне его скорость реакции и немецкий автопром. Я припоминаю бутылку вина, которую мы выпили за ужином, и благодарю бога, что все закончилось благополучно. Так и вижу, как девушку подбрасывает на капот, затем на лобовое стекло… На ее месте могла быть наша дочь. Между прочим, ее лицо смутно знакомо… Я вытираю испарину со стекла и смотрю ей вслед. Друзья вытягивают руки и заключают девушку в объятия, беззаботно смеясь, как будто они все до одного неуязвимы. Неожиданно в толпе мелькает шлейф длинных белокурых волос.

– Роб, стой! Останови машину!

– Что еще? – хмурится он.

– Там Саша. Это ее подруга перебегала дорогу – а я еще думала, почему лицо знакомое.

Включив поворотник, Роб тормозит у тротуара и ждет, пока молодые люди поравняются с нами. Вскоре мы узнаем Сашу в центре компании, шагающей по тротуару в нашу сторону.

– Кажется, она с парнем, – говорит Роб.

Я надеваю очки и внимательно разглядываю единственного парня в окружении хихикающих девиц – высокого красавца. Собственно, это даже не парень, а взрослый мужчина. И этот мужчина держит за руку нашу дочь.

– Поехали! – восклицаю я. – Скорее, пока она не видит.

– Нет, я хочу с ней поговорить. – Роб не трогается с места. – Пусть объяснит свое поведение.

– Не надо! Не сейчас!

– Почему? – Он опускает оконное стекло и машет другим водителям, чтобы объезжали.

– Не надо унижать ее перед друзьями.

– Я не собираюсь никого унижать. – Роб нажимает кнопку, и мое стекло тоже ползет вниз. – Просто поговорю.

Я уклоняюсь от залетающих в окно капель дождя и снова прошу Роба поехать домой. Он качает головой и обещает держать себя в руках – просто перекинется с дочерью парой слов. Саша подошла уже достаточно близко, и видно, что она улыбается. Вскоре она узнает машину и смутится, что ее поймали на лжи; лучше бы нам уехать, пока не поздно. Высокий мужчина наклоняется поцеловать ее, и длинные темные волосы падают ему на лицо.

– Она солгала тебе, – оборачивается ко мне Роб.

– Да, и все же сейчас неподходящий момент.

– Твой день рождения, черт возьми!.. – Наклонившись ко мне, он кричит в открытое окно: – Саша! Саша! Иди сюда!

– Ради бога, Роб! – запоздало восклицаю я.

Мужчина оборачивается первым, за ним Саша. Улыбка мгновенно улетучивается; фары проезжающих мимо машин освещают ее ошеломленное лицо. Она что-то шепчет своему спутнику, который держится в хвосте компании. Остальные подходят ближе и с любопытством разглядывают меня в открытое окно. Девушка с перекрестка, нетвердо переступая по тротуару, с хихиканьем бормочет: «Здрасьте, миссис Хардинг!»

Я улыбаюсь в ответ, но тут же перевожу взгляд на Сашу и высокого мужчину. Стоя в тени, он наблюдает за идущей к машине Сашей.

– Мы думали, ты болеешь, – перегнувшись через меня, говорит Роб.

– Мне было плохо, – отвечает Саша. – Голова болела.

– А сейчас как? – спрашиваю я.

– Все отлично, – отвечает за нее Роб. – Как всегда.

– Мам, извини, если я…

– Саша, ты поступила отвратительно, – отвечает вместо меня Роб. – Солгала нам, чтобы не прийти к матери на день рождения.

– Неправда. – Саша косится через плечо на темноволосого мужчину. – Давай поговорим в другой раз. Мне неудобно перед друзьями.

– Ах, ей неудобно! – взвивается Роб.

– Роб, пожалуйста, давай поедем. Поговорим с Сашей завтра, – робко прошу я, но Саша перекрикивает меня:

– Если ты мне не веришь…

Брюнет прикуривает сигарету. Огонь от зажигалки поначалу едва не гаснет под дождем, затем освещает широкий рот, искривленный в полуулыбке, и внимательные карие глаза. Встретив мой взгляд, мужчина улыбается более явно.

Не дослушав, Роб с силой нажимает кнопку стеклоподъемника, и окно закрывается. Машина резко стартует, и меня вдавливает в кресло.

– Очень грубо, – говорю я. – Ты даже не дал ей закончить фразу.

– По-твоему, я во всем виноват? – Роб продолжает жать на газ. – А она? Почему ты не сказала, что так не поступают? Саше пора взрослеть, черт побери! Вечно ты ей все позволяешь!

– Если она не хочет приходить ко мне на день рождения, то пусть… – К горлу предательски подступает ком, и я отвожу глаза. – Я не собираюсь ее принуждать.

– Это обязанность детей перед родителями, без всяких «хочет – не хочет»!

За городом дороги становятся более прямыми и широкими. Темнеет. Сумерки скрывают мои чувства.

Роб мельком смотрит на меня.

– Ладно, давай не будем портить твой день рождения.

– По-моему, этот поезд уже ушел.

– Ну спасибо! – Он резко поворачивает, объезжая вынырнувшего из темноты велосипедиста.

Я начинаю оправдываться: конечно, он очень старался, и я благодарна за прекрасный подарок – сумку из мягкой кожи, абсолютно в моем вкусе, – но сцена с Сашей была ужасной и унизительной.

– Джо, кто-то должен был ей объяснить.

– Она во многом еще ребенок!

– Я понимаю, тебе тяжело это принять, – говорит Роб. – Но дети взрослеют.

– Ага, и мы все умрем. – Я вцепляюсь в край сиденья. – Причем довольно быстро, если ты не сбавишь скорость.

Роб молча хмурится, однако притормаживает.

– Пойми наконец, как мне тяжело, – продолжаю я. – И дело тут не в дне рождения.

Роб громко вздыхает.

– Тебе нужно поменять свое отношение к ситуации. И найти себе занятие.

Какое-то время мы едем молча. Мигают светофоры, рядом проносятся другие машины – молодежь возвращается с вечеринок. Мы проезжаем новостройки у парка, потом коттеджи, которые как грибы выросли на бывших окраинах города, и наконец въезжаем в деревню. Мы почти у цели: осталось подняться на холм к бывшему амбару.

– Собственно, я уже.

Мы едем по узкой длинной дороге; вокруг темно, только отраженный свет фар освещает наши лица.

– Что уже? – переспрашивает Роб.

Я чуть было не рассказала, что собираюсь заняться волонтерской работой, но решила подождать – а вдруг не сложится. Я заполнила все анкеты в центре соцпомощи две недели назад; там пока молчали, и я не знала, радоваться этому или огорчаться отказу. Но как раз утром позвонила Роуз, сообщила, что проверка завершена, и предложила «забежать на чай».