– Черт бы тебя побрал, дикарка! – протянула блондинка сбеспомощной злостью.

– Вот это мне нравится! – не поведя ухом, сказалаМарина, кончиками пальцев легонько поглаживая собеседницу по шее. – Этоуже эмоции, это неподдельно... Влюбиться в тебя, что ли? Всю жизнь мечтала, какя беззаветно влюблюсь в хрупкую блондинку и буду ее добиваться, ломая слабоесопротивление...

– Да поди ты к черту! – вспыхнула секретарша. –Нечего на мне пробовать свои приемчики!

– А на ком мне еще тренироваться, Белоснежка? –задумчиво улыбаясь, протянула Марина.

– На шефе, – язвительно подсказала секретарша.

– Вот спасибо! Без тебя ни за что не додумалась бы! Однабеда – шеф здорово научился сносить мои выходки, глазом не моргнув. А тытак натурально возмущаешься, что я не в силах бороться с искушением... Нет,правда, Белоснежка, а не поужинать ли нам сегодня вечерком у меня дома?

Секретарша легонько отстранила ее ладонь и тоном вежливойнасмешки сообщила:

– Случая не представится! Насколько я поняла, ты еще довечера куда-то отбываешь...

– Вот ты и прокололась, Белоснежка! – серьезно сказалаМарина. – Этого я от тебя и добивалась – дельной конкретной информации! Ато сиди и гадай, зачем тебя вызвали... Ну что? Бобер, как я понимаю, в хатке?И можно заходить беспрепятственно?

– Иди уж...

– Благодарю, – церемонно сказала Марина и энергичнораспахнула дверь.

Кабинет был не особенно маленький, но и не роскошный –типичное обиталище чиновника средней руки. И сидевший за столом человек болеевсего напоминал вышеупомянутую разновидность канцелярской крысы – средних лет,среднего роста, без особых примет.

– Рада тебя видеть, Денис, – сказала Марина,непринужденно опустилась в кресло напротив, закинула ногу на ногу.

Хозяин кабинета повел носом, поморщился, но промолчал.

– Ну да, ну да, – сказала Марина безмятежно. –Потом от меня несет, как от упаренной лошадки! Рубанула пяток миль поживописным лесам туда и пяток обратно. Птички поют, белки шмыгают, оленьшляется, тварь рогатая... По научному, релаксация. Полная и законченная.Красота... Дэн, я ведь чую, что твое благородное чувство обоняния оскорблено доглубины души. Почему бы тебе не заметить мне мягким, непреклонным тоном, чтоцивилизованный человек после такой пробежки обязан принять душ и сменитьодежду? Я, правда, не цивилизованный человек, я – дикарка из варварскихсибирских земель родом, но все равно теперь государственный служащий...

Хозяин кабинета смотрел на нее спокойно и отстраненно, недрогнув ни одним мускулом на лице. Бесстрастно произнес:

– Ты когда-нибудь поймешь, что никогда меня из себя невыведешь?

– Но ведь я стараюсь, а?

– Знаешь, в чем твое счастье?

– Прекрасно знаю, – сказала Марина, закинув руки заголову и старательно потянувшись. – «Акт о развивающихся гражданах»,пункты третий, пятый и семнадцатый. Закономерное развитие пятидесятилетнегопобедного шествия политкорректности. Неразвитые граждане – субъекты, особозащищенные законом в силу того, что они дикие, мучительно врастают в чуждый иммир и потому нуждаются в особой опеке, повышенной заботе и прочих соплях...А уж за проявления дискриминации огребешь на полную катушку... –по-прежнему держа руки закинутыми за голову, она ослепительноулыбнулась. – 3наешь, что мне иногда приходит в голову, Дэн? Что ты вглубине души – скрытый медиевист. Ты только притворяешься цивилизованным, а вглубине души тоскуешь о старых временах. Когда евреев звали жидами, когда впорядке вещей было, что женщины зарабатывают меньше мужчин, и все такоепрочее...

– У тебя есть доказательства? – бесстрастным тономпоинтересовался человек за столом.

– У меня есть интуиция, – сказала Марина. – Тасамая, варварская. Таковы уж мы, дикари. Тебе бы следовало знать, коливозглавляешь именно этот отдел... Знаешь что, Денис? Мне иногда кажется, чтобольше всего на свете тебе хочется поставить меня на коленки на вон тот ковер исунуть в рот по самый корень. И чтобы я не просто сосала – чтобы ты меня трахалв рот, держа за шкирку... Вопреки устоям политкорректности и ее детищу –неоэтике... А?

Человек за столом слегка усмехнулся.

– А знаешь, что мне иногда приходит в голову? Что если ятебя в лучших традициях старой, отжившей, медиевистской этики примитивнопотискаю за попку, ты не побежишь к уполномоченному по соблюдению неоэтики...

– Ну, правильно, – сказала Марина. – Я тебепросто руку переломаю – в трех местах, но одним движением.

– Догадываюсь. Но все равно не станешь строчить жалобуокружному уполномоченному?

– Не стану. Только рука будет заживать долго...

– Ну и что? – слегка пожал плечами Денис. – У меняостанется чувство глубокого удовлетворения. От того, что я тебя все-таки тискалза упругую жопу в лучших традициях старого времени, посреди разгула неоэтики.Как тебе такой психологический нюанс?

– Один-один, пожалуй, – задумчиво сказалаМарина. – Вот за это, Дэн, я тебя и обожаю – за то, что в глубине души тыникакой не засраный слюнтяй-неоэтик, а нормальный дискрим старого времени...

– Не преувеличивай.

– Да брось, я ведь не пишу наш разговор! Я отличнопредставляю себе защитные системы этого кабинетика. Тут пиши не пиши, толку небудет... Просто мне прекрасно известно, что ты дискрим.

– Не надо меня обвинять в уголовно наказуемых вещах.

– А взгляд-то у тебя вильнул! – усмехнуласьМарина. – Ну, все понятно и логично! Ты призадумался – вдруг и менявербанул отдел внутренних расследований, у них тоже отчетность... – онагибко выпрямилась, встала, прошла на середину кабинета и решительно опустиласьна колени. Глядя снизу вверх, медленно облизнула губы. – Иди сюда, пока уменя соответствующее настроение, сделаем, как ты хочешь...

Немного постояв так посреди затянувшегося напряженногомолчания, бегунья ухмыльнулась, встала и уселась на прежнее место. Пожалаплечами.

– Ну и зря! Тебе ведь ужасно хотелось, по глазам видно!Побоялся, что «внутряки» все же всадили тебе какую-то свою суперхитруюаппаратуру, способную перешибить твои системы? Ходят слухи, что у них такаяесть...

– Марина, – сказал Денис, – я иногда всерьеззадумываюсь, почему до сих пор не вышиб тебя куда-нибудь в другой отдел, чтобытам маялись с таким сокровищем...

– Потому что я – ценный сотрудник!

– Глупости! Ты пока что – не более чем полуфабрикат. Вотименно, полуфабрикат. И нечего приплетать сюда неоэтику. Речь идет окачественно иных вещах – профессиональных стандартах. Нe спорю, в нашей работенередки ситуации, когда необходимы именно такие кадры, как ты – другие. У тебявсе другое, ты родилась не где-нибудь, а в глухомани России, ты работаешьиначе, так, как мне никогда не выучить своего. Ты сама отлично всепонимаешь... – он усмехнулся. – Но это не значит, что ты такая однана свете! Давай без обоюдных подначек и психологического фехтования рассмотримситуацию с позиций скучного бухгалтерского учета! Не возражаешь?