К ее некоторому удивлению, снабженная фотоэлементом дверьраспахнула прозрачные створки почти бесшумно. Некоторые признаки цивилизациитут все же имелись – аэропорт как-никак был международным.

Она вышла на широкое низкое крыльцо, под уродливыйметаллический козырек. Поставила сумку, огляделась.

Встречавшего Марина вычислила моментально, но не спешила.Интересно, узнает ли ее он. Ага, встрепенулся, торопливо направился к ней.Мужчина под пятьдесят, невысокий и лысоватый, с некой суетливостью в движениях,чем напоминал мелкого коммивояжера. Кое-где в глубинке эта профессия ухитриласьсохраниться и в технотронный век, а уж здесь тем более...

Подойдя почти вплотную, она негромко сказала:

– Вы меня узнали, ага? Ну, тогда не будем устраивать весьэтот цирк с паролями и отзывами и уточнять, что тетушка Валя, хоть и продалагардины, но все еще ищет покупателя на клетку с попугаем. Если вы до сих пор недогадались, я Наталья Романова, юная наследница престола, воспитанная зарубежом и оказавшаяся здесь по своим личным делам. Пытаюсь выяснить, не удастсяли мне заполучить право на трон и вернуть монархию… Иллюзии, конечно, номолодость ими грешит частенько. А вы, стало быть, Петр Лисовский? Радапознакомиться. Прекрасная погода сегодня, не правда ли? Солнышко, травазеленеет... Я не слишком много болтаю, Петр? Что поделать, я сюда добираласьбитые сутки, а в самолетах, что в одном, что в другом, что в третьем попадалисьнелюдимые, молчаливые соседи. И не было ни одного высокого неотразимогобрюнета, с которым захотелось бы немедля трахнуться в самолетном туалете... Выкогда-нибудь трахались в самолетном туалете, Петр?

– Н-нет... – пробормотал встречающий.

– Зря. Это очень познавательно, – сказалаМарина. – И нервы щекочет... Ну, пойдемте! У вас ведь есть машина?

– Да, конечно... Вон туда.

Марина последовала за ним к белому потрепанному «Мицури»,бросила сумку на заднее сиденье, сама уселась на переднее, не обращая вниманияна задравшуюся юбку, блаженно потянулась.

– Поверить не могу, что кончились самолеты...

Она отметила, что взгляд Петра прошелся по ее ногам – вкакой-то воровской и чуточку жалкой манере. И ухом не повела. Не искать жеближайшего уполномоченного по неоэтике, чтобы подать жалобу на сексуальноедомогательство! Откуда здесь уполномоченные?

Даже не прочитав заранее досье этого самого Петра Лисовского(а она скрупулезности ради прочитала), можно было без труда догадаться, чтоимеешь дело со своего рода бедолагой. Десять лет торчит в этих местах, так и неподнявшись выше «внедренного агента». И в том же самом ранге уйдет напенсию. В любой разведке хватает неудачников подобного пошиба, навсегдазастрявших на нижней ступеньке. Нельзя сказать, что они нерасторопны и не умеютработать. Нет, ничего подобного. Знает свое дело, за десять лет обросмногочисленными связями, завел кучу полезных знакомств, посвящен во многиесекреты… Вот только знакомства и связи удручающе мелкие, как и доступныесекреты. Все к нему привыкли, он примелькался, прижился, куча народудавным-давно его расшифровала, и общественное мнение свелось к выводу: «НашПетруха, конечно, шпион, но мужик безобидный и приятный...» Без этакихчернорабочих не обойтись, но жутко становится от одной мысли, что твоясобственная карьера может обернуться подобным образом, и ты сама тожепревратишься в подобное ничтожество...

Марину форменным образом передернуло. Нет уж, подумала она сердито,жить нужно ярко. Чего бы это ни стоило. Стать такой вот лягушкой в тепломуютном болоте – благодарю покорно...

Глядя перед собой, она ангельским голоском произнесла:

– Может быть, хватит таращиться на мои ноги? Я и сама знаю,что они у меня красивые и стройные, но следите лучше за дорогой.

– Извините... – пробормотал Петр и, разумеется, как онаи ожидала, шумно сглотнул слюну от неловкости. – Я не имел в виду... Тоесть, я не хотел...

– Что-о? – спросила Марина. – Вы хотите сказать,что вожделенно таращились на мои ноги, но при этом меня вовсе не хотели?!Помилуйте, Петр, это для меня, в конце концов, унизительно. Я привыкла, чтомужчины меня хотят, несмотря на разгул неоэтики! – и рассмеялась. –Не обращайте внимания. Я – сумасбродное, шаловливое и шокирующее создание, воти все. А в глубине души, могу признаться, я беззащитна и ранима – маленькаяиспуганная девочка...

– Ага, – сказал Петр с ухмылочкой. – Примерно такТимофей мне вас и описывал. Нежное, пушистое сознание... Ага! Держите карманшире! Наслышан немного. И про Екатеринбург тоже.

– Ого! – сказала Марина весело, подняв брови. – Ясмотрю, моя известность достигла и этого захолустья... Это мелочь, но приятная,все равно что мимолетный минет... Петр, почему вы смотрите на меня как-тостранно? Не спорьте, именно так! Ваш взгляд можно с полным на то правомхарактеризовать как необычный. Итак?

– Вы не задаете вопросов...

– О сути дела? – понятливо прервала она. – То естьоб исчезновении Тимофея и обо всех деталях? А зачем? Если бы у вас были своисоображения, версии, гипотезы и прочие умствования, вы бы непременно упомянулио них в своем отчете. Вы этого не сделали, насколько мне известно, япросматривала ваш последний отчет... Значит, никаких соображений у вас попростунет. Что вполне объяснимо. Вы не работали с ним в паре, не шли с ним вместе.Вы, как знаток местных реалий, просто консультировали его касательнообстановки, когда у него появлялась такая необходимость. Вот и все. К чему втаком случае задавать вам вопросы, на которые у вас заведомо нет ответов? Когдамне понадобится ваша консультация, я так и скажу, будьте уверены. А, собственноговоря, почему у вас нет своих соображений? Это прямой вопрос. Вы торчите тутдесять лет – прямо-таки абориген. Знаете все ходы и выходы, все и всех.

– Потому что я просто-напросто не представляю, что именно онмог раскопать. У этого субъекта с претенциозной кличкой Цезарь самыеразнообразные интересы. Трудно сказать, что именно могло послужить...

– Значит, вы уверены, что его убрали? И что убрал егоЦезарь?

– Уверен. Он ведь занимался исключительно Цезарем.

– Странно, – сказала Марина. – Я просмотрелакое-какие материалы... Ваш Цезарь – жуткая скотина, но при всех его грехахчеловек вполне вменяемый и рассудительный, без мании величия. Умеетпросчитывать ходы и заглядывать вперед. Прекрасно должен понимать, чтозадираться с нашей конторой ему никак не стоит. Весовые категории не те. Мы издешнего президента сковырнем на «раз-два» в случае чего, не говоря уж огубернаторе. А ведь Тим, вдобавок ко всему, не прикидывался, он с самогоначала засветился. Рассудительный деловой человек, прознавший, что в егобиографии вдумчиво копается агент с Севера, непременно попытался бы затеятьпереговоры, выяснить поводы и далеко идущие цели, пойти на компромисс. Но никакне убивать! Дураку ясно, что вслед за сгинувшим без вести агентом придетдругой, с самого начала настроенный недоброжелательно. И таких агентов слишкоммного, чтобы всерьез надеяться перестрелять их всех до одного. Конечно, естьеще китайцы. Но мы здесь окопались гораздо прочнее. Они тоже не дураки и напрямую конфронтацию в этих условиях не пойдут.