В одно прекрасное утро мальчик подошел к ней, спросил, нетли у нее лишней ручки. Мария не ответила, сделала вид, что обиделась на такуюдерзкую выходку, прибавила шагу. А ведь когда она увидела, что он направляетсяк ней, у нее внутри все сжалось: вдруг догадается, как сильно она его любит,как нетерпеливо ждет, как мечтает взять его за руку и, миновав двери школы,шагать все дальше и дальше по дороге, пока не кончится она, пока не приведеттуда, где – люди говорят – стоит большой город, а там все будет в точности, какпо телевизору показывают, – артисты, автомобили, кино на каждом углу, икаких только удовольствий и развлечений там нет.

Целый день не могла она сосредоточиться на уроке, мучаясь,что так глупо себя повела, но вместе с тем ликуя оттого, что наконец мальчик еезаметил, а что ручку попросил – так это всего лишь предлог, повод завязатьразговор: ведь когда он подошел, она заметила, что из кармана у него торчитсвоя собственная. И в эту ночь – да и во все последующие – Мария всепридумывала, как будет ему отвечать в следующий раз, чтоб уж не ошибиться иначать историю, у которой не будет окончания.

Но следующего раза не было. Они хоть и продолжали, какпрежде, ходить в школу одной дорогой – Мария иногда шла впереди, сжимая вправом кулаке ручку, а иногда отставала, чтобы можно было с нежностьюразглядывать его сзади, – но он больше не сказал ей ни слова, так что досамого конца учебного года пришлось ей любить и страдать молча.

А потом потянулись нескончаемые каникулы, и вот как-то разона проснулась в крови, подумала, что умирает, и решила оставить этому самомумальчику прощальное письмо, признаться, что никого в жизни так не любила, апотом – убежать в лес, чтоб ее там растерзал волк-оборотень или безголовый мул– кто-нибудь из тех чудовищ, которые держали в страхе окрестных крестьян.Только если такая смерть ее настигнет, думала она, не будут родители убиваться,потому что бедняки так уж устроены – беды на них как из худого мешка валятся, анадежда все равно остается. Вот и родители ее пускай думают, что девочку ихвзяли к себе какие-нибудь бездетные богачи и что, Бог даст, когда-нибудь онавернется в отчий дом во всем блеске и с кучей денег, но тот, кого она полюбила(впервые, но навсегда), будет о ней вспоминать всю жизнь и каждое утро коритьсебя за то, что не обратился к ней снова.

Но она не успела написать письмо – в комнату вошла мать,увидела пятна крови на простыне, улыбнулась и сказала:

– Ты стала взрослой, доченька.

Мария пыталась понять, как связано ее взросление с кровью,струившейся по ногам, но мать толком объяснять не стала – сказала только, чтоничего страшного в этом нет, просто придется теперь каждый месяц дня начетыре-пять подтыкаться чем-то вроде кукольной подушечки.

Она спросила, пользуются ли такой штукой мужчины, чтобыкровь им не пачкала брюки, но узнала, что такое случается только с женщинами.

Мария попеняла Богу за такую несправедливость, но в концеконцов привыкла, приноровилась. А вот к тому, что мальчика больше невстречает, – нет, и потому беспрестанно ругала себя, что так глупопоступила, убежав от того, что было ей всего на свете желанней. Еще передначалом занятий она отправилась в единственную в их городке церковь и передобразом святого Антония поклялась, что сама первая заговорит с мальчиком.

А на следующий день принарядилась как могла – надела платье,сшитое матерью специально по случаю начала занятий, – и вышла из дому,радуясь, что кончились, слава Богу, каникулы. Но мальчика не было. Целую неделюпрострадала она, прежде чем кто-то из одноклассников не сказал ей, что предметее воздыханий уехал из городка.

– В дальние края, – добавил другой.

В эту минуту Мария поняла – кое-что можно потерять навсегда.И еще поняла, что есть на свете место, называемое «дальний край», что мирвелик, а городок ее – крошечный и что самые яркие, самые лучшие в конце концовпокидают его. И она бы тоже хотела уехать, Да мала еще. Но все равно – глядя напыльные улочки своего городка, решила, что когда-нибудь пойдет по стопам этогомальчика. Через девять недель, в пятницу, как предписывал канон ее веры, онапошла к первому причастию и попросила Деву Марию, чтоб когда-нибудь забрала ееиз этой глуши.

Еще какое-то время тосковала она, безуспешно пытаясь найтислед мальчика, но никто не знал, куда переехали его родители. Марии тогдапоказалось, что мир, пожалуй, чересчур велик, что любовь – штука опасная, чтоПречистая Дева обитает где-то на седьмом небе и не очень-то прислушивается ктому, о чем просят Ее дети в своих молитвах.

* * *

Прошло три года. Мария училась математике и географии,смотрела по телевизору сериалы, впервые перелистала в школе неприличныежурнальчики и завела дневник, куда стала заносить мысли о сером однообразиисвоей жизни, о том, как ей хочется въяве увидеть снег и океан, людей втюрбанах, элегантных дам в драгоценностях – словом, все то, что показывалтелевизор и что рассказывали на уроках. Но поскольку никому еще не удавалосьжить одними лишь неосуществимыми мечтами – тем более если мать у тебя швея, аотец торгует с лотка, – то вскоре Мария поняла, что надо бы повнимательнейприсмотреться к тому, что происходит рядом и вокруг. Она стала прилежноучиться, а одновременно – искать того, с кем можно было бы разделить мечты одругой жизни. И когда ей исполнилось пятнадцать, влюбилась в одного паренька, скоторым познакомилась во время крестного хода на Святой неделе.

Нет, она не повторила той давней ошибки – с этим паренькомони и разговорились, и подружились, вместе ходили в кино и на всякие праздники.Заметила она, впрочем, и нечто похожее на ее первое чувство: острее ощущала оналюбовь не в присутствии предмета своей любви, а когда его не было рядом – воттогда начинала она скучать по нему, воображая, о чем будут они говорить привстрече, припоминая в мельчайших подробностях каждое мгновение, проведенноевместе, пытаясь понять, так ли она поступила, то ли сказала. Ей нравилосьпредставлять себя опытной девушкой, которая однажды упустила возлюбленного, несумела уберечь страсть, знает, как мучительна потеря, – и теперь решилаизо всех сил бороться за этого человека, за то, чтобы выйти за него замуж,родить детей, жить в доме у моря. Поговорила с матерью, но та взмолилась:

– Рано тебе, доченька.

– Но вы-то в шестнадцать лет уже были замужем за моимотцом.

Мать не стала ей объяснять, что поспешила под венец, потомучто случилась нежданная беременность, а ограничилась лишь фразой «тогда другиебыли времена», и на том тему закрыли.

А на следующий день Мария и ее паренек гуляли по окрестнымполям. Разговаривали на этот раз мало. Мария спросила, не хотелось бы емупостранствовать по свету, но вместо ответа он вдруг обхватил ее и поцеловал.