Запись в дневнике Марии, сделанная в день знакомства сошвейцарцем:

Все мне подсказывает, что я готова совершить ошибку, но неошибается тот, кто ничего не делает. Чего хочет от меня мир? Чтобы я нерисковала? Чтобы вернулась туда, откуда пришла, и не осмелилась сказать жизни«да»?

В одиннадцать лет, в тот день, когда мальчик спросил, нет лиу меня лишней ручки, я совершила ошибку. Именно тогда я поняла, что жизнь невсегда дает вторую попытку и что подарки, которые иногда она тебе преподносит,лучше принимать. Да, я рискую, но не больше, чем решившись сесть в автобус,привезший меня в Рио, – ведь он мог попасть в аварию. Если я должнахранить верность кому-то или чему-то, то в первую очередь – самой себе. Еслиищу любви истинной и большой, то сначала надо устать от мелких чувств,случайных романов. Мой ничтожный опыт учит меня: никто не владеет ничем, все насвете призрачно и зыбко – и это касается и материальных благ, и духовныхценностей. Человек, которому случалось терять то, что, как ему казалось, будетпринадлежать ему вечно (а со мной такое бывало часто), в конце концовусваивает, что ему не принадлежит ничего.

А если мне ничего не принадлежит, я не могу тратить своевремя на заботы о том, что не мое; лучше жить так, словно сегодня – первый (илипоследний) день твоей жизни.

* * *

На следующий день, в присутствии Маилсона,переводчика-телохранителя, который теперь называл себя еще и ее импрессарио,Мария сказала, что принимает предложение – если получит документ, заверенный вконсульстве. Швейцарец, для которого такое условие было, по всей видимости, нев новинку, ответил, что и сам этого хочет, поскольку для работы в его страненужна официальная бумага, где черным по белому было бы написано – никто, кроменее, не сможет делать то, что собирается делать она. Достать такой документнетрудно – у швейцарских женщин нет призвания к самбе. Они отправились в центргорода, и Маилсон потребовал комиссионные – 30 процентов от полученных Марией500 долларов.

– Сейчас идет неделя выплат. Одна неделя, понимаешь? Тыбудешь получать 500 долларов в неделю, но уже без вычетов, потому что я беруденьги только с первой выплаты.

До этой минуты предстоящее путешествие, сама мысль о том,чтобы куда-то уехать, – все казалось нереальным, чем-то вроде мечты, амечта – штука очень Удобная, потому что мы вовсе не обязаны осуществлять то, очем мечтаем. Мы избавлены от риска, от горечи неудач, от тяжких минут, асостарившись, всегда можем обвинить кого-нибудь – родителей ли (это бывает чащевсего), супругов, детей – в том, что не добились желаемого.

И вот возникает шанс, на который мы так надеялись, но лучшебы он не возникал! Как сможет она достойно ответить на вызов жизни, ейневедомой, как сумеет избежать опасностей, о которых даже не подозревает? Какоставит все, к чему так привыкла? Почему Пречистая Дева простерла свою щедростьуж так далеко?

Мария утешала себя тем, что в любую минуту сможет отказатьсяот этой затеи, обратить все дело в шутку, заявить, что не несет никакихобязательств, – дескать, просто хотела новых впечатлений, чтобы,вернувшись домой, было что рассказать. В конце концов, живет она за тысячукилометров отсюда, в бумажнике у нее – 350 долларов, и, если завтра она решитсобрать чемоданы и сбежать домой, ее никогда не найдут.

* * *

Вечером того дня, когда они ходили в консульство, Мариизахотелось пройтись одной по берегу моря, разглядывая детей, волейболистов,нищих, пьяниц, продавцов кустарных поделок (типично бразильских сувениров,изготовленных, правда, в Китае), тех, кто бегал трусцой или занималсягимнастикой в чаянии отогнать старость, иностранных туристок, мамаш, пестующихсвоих чад, пенсионеров, играющих в карты. Вот она приехала в Рио-де-Жанейро,побывала в ресторане самого наипервейшего разряда, в швейцарском консульстве,познакомилась с иностранцем, с его переводчиком, получила в подарок платье итуфли, которые в ее городке никому – никому решительно – были не по карману.

А что теперь?

Она глядела на линию горизонта, за которым скрывалсяпротивоположный берег моря; учебник географии утверждал, что, если двигаться попрямой, окажешься прямо в Африке, где львы и гориллы. А если отклонитьсянемного к северу, попадешь в волшебное царство под названием Европа, где стоятЭйфелева башня, и башня Пизанская, и Диснейленд. Что она теряет? Как и всякаябразильянка, она научилась танцевать самбу раньше, чем выговаривать слово«мама»; не понравится – всегда можно вернуться. Тем более что она уже усвоила –подвернувшуюся возможность надо использовать.

Слишком уж часто говорила она «нет» в тех случаях, когдахотела бы сказать «да». Слишком твердо решалась испытать лишь то, что можнобудет взять под контроль, – вот хоть ее романы, к примеру. Теперь онастояла перед неизведанным – таким же неведомым, каким было это море для тех,кто впервые отправлялся по нему в плаванье: это она помнила по школьным урокамистории. Конечно, можно сказать «нет» и на этот раз, но не будет ли она доконца дней корить себя, как после той истории с мальчиком, спросившим, нет ли унее лишней ручки, и исчезнувшим вместе с первой любовью? Можно сказать «нет»,но почему бы не попробовать на этот раз сказать «да»?!

По одной простой причине: она – девушка из глухой провинции,она ничего в жизни не видела и не знала, и за душой у нее не было ничего, кромесредней – более чем средней – школы, могучей культуры телесериалов иубежденности в своей красоте. Этого явно недостаточно, чтобы смотреть жизни влицо.

Она видела, как несколько человек, смеясь, смотрят на волны,а войти в море боятся. Всего два дня назад и она была такой же, как они, атеперь ничего не боится, бросается в воду, когда захочет, словно родилась вздешнем краю. Может быть, и в Европе произойдет то же самое?

Она произнесла про себя молитву, снова прося у Пречистойсовета, и через минуту решимость окрепла в ней – она почувствовала себя подзащитой. Да, всегда можно вернуться, но не всегда выпадает шанс уехать такдалеко. Стоит рискнуть, если на одной чаше весов – мечта (особенно еслишвейцарец не передумает), а на другой – двое суток обратного пути в автобусебез кондиционера.

Мария так воодушевилась, что, когда он снова пригласил еепоужинать, попыталась придать себе томно-чувственный вид и даже взяла его заруку, которую швейцарец тотчас отдернул. И вот тогда – со смешанным чувствомстраха и облегчения – она поняла, что дело затевается серьезное.

– Звезда самбы! – сказал он. – Красиваязвезда бразильской самбы! Ехать – через неделя!

Все было чудом, но это «через неделю» выходило уже за всемыслимые рамки постижения. Мария объяснила, что не может принять такое решение,не посоветовавшись с родителями. Тогда швейцарец сунул ей под нос копиюподписанного ею документа, и тут она испугалась по-настоящему.

– Контракт!