Матвей знал о моей нелюбви к авиации и перед полетом любилменя настраивать на нужный психологический лад: рассказывал, что автомобильныйтранспорт гораздо опаснее воздушного. Я делала вид, будто внимательно егослушаю, а сама недоумевала: неужели он совершенно не ощущает потенциальнойопасности полета? Матвей напоминал, что самолетами каждый день летают миллионылюдей и с ними ничего не происходит. Глупо отказывать себе в удовольствиипутешествовать с комфортом из-за каких-то пустых страхов. Не стоит себяограничивать. Нужно перебороть себя, выбросить из головы эту дрянь инаслаждаться прекрасным перелетом. Любоваться облаками и небом.

Иногда Матвей начинал посмеиваться над моей аэрофобией, мол,от случайностей невозможно уберечься, потому что они подстерегают нас повсюду.Есть вероятность, что на улице нас собьет машина. С крыши может упастьсосулька, а то и кирпич. В море никто не застрахован от кораблекрушения, влюбую минуту может накрыть волна. Автокатастрофа – это тоже случайность.

Матвей настойчиво внушал, что самолет – это самый безопасныйвид транспорта, а вот автомобиль – самый коварный. С этим я бы поспорила. Вконце концов, в автомобиле я сама за рулем, а это значит, что мне приходитсярассчитывать на себя, а не на кого-то другого. Возможно, все же это свойствомоего характера, моей нервной системы. И все же жаль, что таблеток от страха несуществует. Во время полета я впадаю в оцепенение и паникую от видапрогуливающихся по салону людей. Так бы им и крикнула, чтобы не вставали смест, потому что мне начинает казаться, что самолет вот-вот упадет. Я с ужасомсмотрю на стюардесс и не могу осознать: да, полеты являются частью их жизни, нопочему они не боятся? Перед каждым путешествием я занимаюсь самовнушением,изучаю статистику авиакрушений и даже конструкцию самолета…

Больше всего я боялась смотреть в иллюминатор. Матвей, какмог, меня успокаивал и твердил, что так нервничать крайне опасно для психики. Ястыдилась своих страхов, но ничего не могла с собой поделать. Начинало бешеноколотиться сердце, и почему-то казалось, что еще немного – и мне не хватитвоздуха. Перед каждым полетом мне снились кошмары, и я просыпалась в холодномпоту.

Да уж, подобная фобия реально мешает жить. Матвей жечувствует себя в самолете точно так же, как дома на диване.

…Вдруг самолет резко накренился, проснувшиеся пассажирызакричали, послышалась чья-то молитва. Стюардесса, не успев объяснитьпассажирам, что необходимо положить голову на колени и прикрыть ее руками, самас грохотом упала на пол и застонала от боли. Я ощутила, как меня затрясло, ивновь посмотрела на Матвея. Его скула заметно дергалась, а глаза налилиськровью.

– Матвей, это все?! – отчаянно крикнула я и вжалась вкресло. По спине поползли ледяные струйки пота.

Я совершенно потеряла контроль над собой и впала в панику.Предчувствие смерти до предела обострило все ощущения. Уж я-то хорошо понимала,что уцелеть после падения с высоты в десять тысяч метров практически невозможно.

Я прокусила губу до крови и невольно подумала, что жизньбудет идти своим чередом, только вот меня уже не будет. Священник споетотходную, пришедшие проводить в последний путь вспомнят обо мне самое хорошее,а быть может, и самое плохое. На могиле оставят мои любимые алые розы. Так какхоронить меня придется в закрытом гробу, каждый из присутствующих возьмет розу,положит на крышку гроба, с грустью взглянет на мою фотографию и скорбно шепнет:«Она так боялась летать…»

А затем мой гроб опустят в землю, и люди начнут расходиться.Но те, кто дороже всего на свете, еще долго будут стоять, не веря впроисходящее. Моя душа отделится от тела, я поднимусь над родными и попытаюсьим крикнуть, чтобы они не плакали. Зачем плакать, ведь я не чувствую боли? Но яне могу кричать. У меня больше нет голоса, и я опять лечу ввысь…

– Аня, это всего лишь турбулентность, – все тем женеуверенным голосом повторил Матвей, стараясь отвлечь меня от самых страшныхмыслей. – Самолет идет на снижение. За иллюминаторами дождь и гроза.

– Тогда почему нам дали разрешение на посадку? Приземлятьсяв штормовую погоду опасно!

– Анюта, но ведь летчикам виднее. Уверяю тебя, все будетхорошо, – попытался успокоить меня Матвей. Но было заметно, что сам онсильно нервничает.

– Матвей, что-то мне кажется, не долетим мы до этих Мальдив…

– Я же тебе сказал, мы попали в зону сильнейшейтурбулентности. Знаешь, что такое турбулентность? Это беспорядочное изменениедавления, температуры воздуха, направления ветра и скорости. Другими словами,наш самолет сейчас швыряет между двумя потоками воздуха, нисходящим ивосходящим. Пойми, это просто-напросто болтанка. – Матвей старалсяговорить как можно спокойнее, но нешуточное волнение по-прежнему выдавалдергающийся лицевой мускул.

– Турбулентность бывает ра… разной, – от страха яначала заикаться. – Дело может начаться простой болтанкой в воздухе, азакончиться поисками «черного ящика» на земле. Как ты думаешь, что именно насждет?

– Аня, прекрати!

– Прекращаю, – почти шепотом ответила я, так сильнопересохло у меня во рту.

Я никогда не была на Мальдивах, но видела массу фотографийэтих райских островов: коралловые рифы, ярко-голубая искрящаяся вода и сияющеесолн–це. Очень эффектные фотографии. Все, кто летал на Мальдивы, остались ввосторге. Я знала, что единственный международный аэропорт устроен практическина воде в столице страны, Мале. Рядом с аэропортом находится порт с катерами игидропланами, которые доставляют туристов к отдаленным туристическимостровам-отелям. Увлекающийся дайвингом Матвей обещал открыть мне подводный мирс чистейшей водой и огромным разнообразием красок. Он был здесь не раз иговорил, что на островах уникальная флора и фауна. А еще я слышала, что наМальдивах один из лучших рынков по продаже раковин, кораллов и экзотических морскихживотных. Помимо этого, Мальдивы считаются наиболее романтическим местом в миредля влюбленных. Только вот с каждой минутой полета мне все больше и большекажется, что нам не суждено посетить это романтичное место.

А дальше началось самое страшное. Мне стало казаться, будтосамолет вот-вот затрещит по швам и развалится на части. Кто-то истеричнозавизжал:

– Мы падаем!!!

Один из пассажиров громко призывал всех немедленнопрекратить панику и сохранять спокойствие. Самолет бросало из стороны всторону. Помертвевший Матвей сжимал меня за руку и бессвязно бормотал себе поднос, что ничего страшного не происходит, это всего лишь воздушные ямы, что всесамолеты так устроены, зато они могут вынести любую тряску.