– Все так тебя ждали, – прошептал он мне на ухо. –Все в один голос говорят, что ты стала еще красивее.

А я положила голову ему на плечо, пряча слезы, и подумала:«За что мне все это?»

Всю последующую неделю мы спали с Аскольдом в разныхспальнях, я отговаривалась тем, что плохо себя чувствую. Конечно, Аскольд былочень интересным мужчиной, но я и представить не могла, как лягу с ним впостель. Получается, что в постели я должна играть роль Яны, и от этой мыслимне было как-то не по себе. Я видела, что Аскольд страдает, но не могла ничегос собой поделать. Меня переполняло чувство благодарности по отношению к этомумужчине, который подарил мне жизнь, но все же заниматься с ним сексом мне нехотелось. Да еще эти рубцы на теле… Хотя я понимала, что они никогда неиспугают Аскольда, уж он-то видел меня в куда худшем состоянии. Ублажать чужогомужчину я не могла. Возможно, это от того, что я постоянно думала о Матвее.Другой причины я просто не находила.

Аскольд оказался на редкость понимающим человеком. Онговорил, что ни в коем случае не хочет меня торопить и наша близость настанеттолько тогда, когда я сама этого захочу.

В один из ничем не примечательных дней Аскольд взял меня заруку и вывел во двор. Перед этим он завязал шелковым платком мои глаза ивозбужденно проговорил:

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– Сейчас узнаешь.

Как только я вышла во двор, злобно залаял Джек. Монстрпо-прежнему реагировал на меня крайне негативно.

– О Боже! Он заперт?

– Не переживай, заперт. Не знаю, что с ним творится.Хочется, чтобы он поскорее тебя вспомнил.

– Боюсь, он задался совсем другой целью. Он и не собираетсяменя вспоминать, потому что ему хочется меня съесть.

– Дорогая, не преувеличивай.

Аскольд снял повязку с моих глаз и указал на ярко-краснуюиномарку, перевязанную ленточками и украшенную цветами.

– С днем рождения, любимая, – поцеловал меня в щекуАскольд.

– Это мне? – Я смотрела на дорогой автомобиль и неверила своим глазам.

– Конечно.

– А у меня сегодня день рождения? – задала я дурацкийвопрос.

– Конечно, а ты разве не помнишь?

– Знаешь, у меня в последнее время что-то с памятью. Может,амнезия?

– Ничего страшного. Оно и понятно: ты же столько вынесла итакое пережила. Знаешь, я иногда сам по ночам просыпаюсь в холодном поту.Снится, что самолет падает. Как ни крути, психика нарушена. Вот кошмары имучают. – Аскольд выдержал паузу и спросил уже более оживленно: – Как тебеавтомобиль?

– Я о таком не могла и мечтать, – честно призналась я.

– Ничего подобного! Мечтала. Всю плешь мне проела. Я хотелподарить тебе его три года назад, но потом ты попала в больницу…

Я смотрела на этот автомобиль и в очередной раз гадала: зачто мне все это? Я жила с Матвеем в двухкомнатной квартире, которая осталась емуот бабушки. В ней нужно было делать капитальный ремонт и полностью менятьмебель. Матвей ездил на старенькой иномарке, которая постоянно ломалась, ипочти все деньги уходили на то, чтобы ее починить. Из-за этого мы иногда дажеругались. Матвей неплохо зарабатывал, но его зарплаты хватало только наповседневные нужды. Мы любили иногда поужинать в ресторане или кафе. Ни о какихнакоплениях не было даже речи. Деньги на Мальдивы мы заняли у родственников,потому что все наши сбережения ушли на свадьбу.

– Ну как тебе мой подарок, дорогая? Я всегда уважал и будууважать все твои желания.

– Голова не на месте, – тут же ответила я инерешительно взяла протянутые мне ключи.

Роскошный подарок вызвал чувство вины – от того, что яобманываю столь благородного и любящего другую женщину мужчину. На глазахпочему-то выступили слезы, и мне захотелось сделать Аскольда счастливым. Ни кчему рушить его иллюзии. Казалось бы, у меня все есть для счастья…

Но все же самый светлый уголок моего сердца принадлежалМатвею. Мне было больно предавать истинные чувства, и я не знала, смогу ли яизменить себе. Матвей всегда жил во мне. Память о нем поддерживала меня все этигоды. Я шептала его имя, как молитву, и ничего не могла с собой поделать…

Аскольд уехал на работу, обещая вернуться пораньше для того,чтобы отметить мой день рождения. А я села в свой новенький автомобиль ипоехала в сторону… бывшего дома.

Подъехав к дому, где прошло мое детство, я припарковаламашину недалеко от детской площадки, положила руки на руль и посмотрела набабушек, сидящих на лавочке. Сердце так бешено заколотилось, что япочувствовала, как мне не хватает воздуха.

– Здравствуй, мой родной двор…

Я понимала, что не должна этого делать, но мне так хотелосьхотя бы одним глазком увидеть маму. Немного поколебавшись, я все же вышла измашины и направилась в сторону своего подъезда. Сидящие на лавочке бабулькиосмотрели меня с ног до головы и стали шепотом гадать, к кому из жильцовприехала столь роскошная дама. Отросшие каштановые волосы падали мне на лицо,скрывая тревогу в глазах. Поднявшись на третий этаж, я подошла к своей квартиреи, несмотря на внутренние колебания, все же нашла в себе силы нажать кнопкузвонка.

Дверь открыла моя заметно постаревшая мать. Я чуть было небросилась ей на шею, но все же сдержалась, схватившись за косяк, чтобы неупасть в обморок.

– Мама…

– Вы кто? – с подозрением посмотрела на меня мать.

– Мама…

– Что вам нужно? – Лицо матери напряглось и сталоиспуганным.

– Вы мама Анны?

– Да, – недоверчиво ответила она.

– Аня дома? – только и смогла спросить я.

– Она погибла несколько лет назад. Вы разве не знаете?

– Нет. Я ничего про это не слышала.

– А вы кто?

– Я ее знакомая из Омска. Приехала в Москву на несколькодней, хотела увидеться. Звонила ей на мобильный, но не дозвонилась. Я подумала,что она просто номер сменила.

– Она не номер сменила. Она погибла.

– Как же так… У меня ее адрес был, я решила заехать.

– Видимо, вы с Анечкой давно не общались. Проходите,пожалуйста.

Через несколько минут я уже сидела на кухне вместе с матерьюи пила душистый чай со своим любимым земляничным вареньем. Мама вытиралазаплаканные глаза носовым платком и рассказывала мне о том, как погибла Анна.На полочке стоял мой портрет, перевязанный черной лентой.