Но, может быть, такое убожество — обычное явление для провинци­ального города? Никоим образом! Чтобы доказать противное, достаточно обратиться к истории. Двадцать лет назад Сан-Хуан был одним из самых культурных провинциальных городов. До какой же степени должен прий­ти в упадок и захиреть американский город, чтобы искать время его расцвета, возвращаясь на двадцать лет назад!

В 1831 году в Чили эмигрировали двести горожан, главы семей, мо­лодые литераторы, адвокаты, военные и так далее. Копиапо, Кокимбо, Вальпараисо и другие города Республики все еще наводнены этими бла­городными изгнанниками; одни из них капиталисты, другие — горные инженеры, много коммерсантов и землевладельцев, адвокатов, врачей, людей иных профессий. Подобно беглецам из Вавилона, они не увидели больше земли обетованной! Новая волна эмиграции в 1840 году остави­ла страну, чтобы не вернуться назад!

Сан-Хуан был до той поры городом достаточно богатым образованны­ми людьми, он дал знаменитому Тукуманскому конгрессу его председателя доктора Лаприду[163], человека незаурядных способностей и высо­ких помыслов, который погиб позже, убитый братьями Альдао[164]; прио­ра Доминиканской обители в Чили, ученого и патриота Оро[165], ставшего потом епископом в Сан-Хуане; славного патриота дона Игнасио де ла Роса[166], который вместе с Сан-Мартином подготовил военную экспеди­цию в Чили и посеял у себя на родине идеи классового равенства, обещанного революцией; министра правительству Ривадавиа[167], минист­ра аргентинской дипломатии в лице дона Доминго Оро[168], чьи диплома­тические таланты до сих пор по достоинству не оценены; депутата Конг­рессу 1826 года в лице знаменитого священника Вера; депутата конвен­ту Санта-Фе в лице замечательного оратора священника Оро; другого депутата — конвенту Кордовы в лице дона Рудесиндо Рохо[169], известно­го как своими талантами, особенно в области промышленности, так и большой образованностью; среди прочих военных — полковника Рохо, который спас две провинции, погасив мятежи благодаря лишь хладно­кровию и отваге,— о нем генерал Пас[170], признанный судья в этой об­ласти, говорил, что он мог бы стать одним из крупнейших генералов Республики. Были тогда в Сан-Хуане и театр, и постоянная актерская труппа.

До сих пор существуют в городе остатки шести или семи частных библиотек, в которых были собраны основные произведения XVIII века и переводы лучших древнегреческих и римских авторов. До 1836 года я учился только в этих богатых, хотя и неполных, библиотеках. В Сан-Хуане в 1825 г. было так много просвещенных людей, что в одной лишь Палате представителей насчитывалось шесть известных ораторов. Сего­дня[171] Палату представителей, в стенах которой звучали блестящие речи и провозглашались высокие идеи, позорит неотесанная деревенщи­на — так пусть же она отряхнет прах с документов тех лет и в стыде бежит, оттого что осмелилась осквернить своими диатрибами это святи­лище!

В суде и министерстве служили образованные люди, и вполне хвата­ло адвокатов для защиты интересов судящихся сторон.

Утонченные манеры, изысканные нравы, развитие наук, крупные торговые дома, общественные интересы, вдохновляющие жителей,— все это возвещало чужестранцу о существовании культурного общества, которое быстро продвигалось в своем развитии, обещая занять подобаю­щее ему место. Это дало возможность лондонской прессе распространить по Америке и Европе такие восхваляющие его идеи: «...там существу­ют наилучшие возможности для развития цивилизации; на сегодняшний день можно считать, что этот город идет непосредственно вслед за Буэнос-Айресом по пути социальных реформ; , там созданы —в соответ­ствующем размерам города числе — учреждения, подобные только что открытым в Буэнос-Айресе; также в области церковных реформ[172] жи­тели Сан-Хуана достигли удивительного прогресса, сумев вовлечь все монастырское духовенство в светскую жизнь и закрыв все монастыри, которыми они владели».

Но самое полное представление о тогдашней культуре даст состояние начального образования. Ни один город в Аргентинской Республике не выделялся, подобно Сан-Хуану, такой решимостью распространять про­свещение, и нет другого города, добившегося в этом столь высоких результатов. Власти, не решившиеся возложить на местных деятелей столь большую ответственность, в 1815 году попросили прислать из Буэнос- Айреса человека, который соединил бы образование с обучением мо­ральным нормам. И тогда приехали в Сан-Хуан три брата, сеньоры Род­ригесы[173], люди, достойные вращаться в обществе первых фамилий стра­ны; с ними они и общались — таковы были их заслуги и уважение, которое им оказывали. Поскольку начальное образование сейчас моя профессия и я хорошо изучил этот вопрос, то могу сказать, что если когда-либо в Америке существовало что-нибудь подобное знаменитым голландским школам, описанным В. Кузеном[174], то это в Сан-Хуане. Нравственному и религиозному воспитанию придавалось едва ли не большее значение, чем общему образованию, и я не могу назвать иной причины, которая объяснила бы столь незначительное число преступле­ний в Сан-Хуане и сдержанное поведение самого Бенавидеса, кроме того, что большинство санхуанцев, да и он сам, воспитывались в этой знаме­нитой школе, где моральные принципы прививались ученикам с особым усердием. Если эти страницы попадут в руки дона Игнасио и дона Роке Родригесов, пусть они примут их как дань уважения, которое славным трудом заслужили они вместе со своим покойным братом доном Хосе на стезе образования и нравственного воспитания целого города[175].

Такова история аргентинских городов. Все они должны возродить цивилизацию и свою былую славу и значительность. Сегодня же над ними нависло варварство. Варварство пампы достигло даже улиц Буэнос-Айреса. С 1810 по 1840 год провинции, где в городах некогда процвета­ла цивилизация, были, однако, слишком варварскими, и их натиск унич­тожил колоссальные достижения Войны за независимость. И теперь, когда все успехи, достигнутые городами в образовании и просвещении, в организации общественной жизни, утрачены, что будет с ними? Тяж­кие последствия — невежество и нищета,— словно стервятники, поджи­дают момента, когда города провинций испустят последний вздох, чтобы растерзать свою добычу и превратить их в безлюдную пустыню. Буэнос- Айресу вновь удастся стать тем, чем он был, ибо в нем европейская цивилизация настолько сильна, что может выстоять наперекор дикости властей. Но на что ей опереться в провинциях? Не хватит и двух сто­летий, чтобы провинциальные города могли вернуться на тот путь, с которого они сошли, отсчитывая с нынешнего столетия, которое воспитывает своих детей в духе варварства, ставшего их судьбой. Спро­сите же нас теперь, за что мы сражаемся? Мы сражаемся за то, чтобы вернуть городам их собственную жизнь.

Глава V

ЖИЗНЬ ХУАНА ФАКУНДО КИРОГИ

Au surplus, ces traits appartiennent au caractere original du genre humain. L'homme de la nature, et qui n'a pas encore appris a contenir ou deguiser ses