но туч рассеялась краса

и солнце вышло сперва слабо…

Они пошли сквозь влажный лес

Деревья их окропляли

Они увёртывались только Ваня лез

смеялся тихо, ноги ставил в лужи

Подчёркивая лица набегала

порою синеватая полутьма

и вышли все на холм… лежала

внизу долина… и дома…

«Гражданин Пивоваров явился…»

Гражданин Пивоваров явился

ранним утром работать устроиться

через бурую дверь он вошёл

в тёмный тусклый он коридор

Лампа еле горела без окон

Были стены… висели плакаты

И вокруг много было людей

Все стояли томительно ждали

Сколько разных окошечек, касс

кабинетов начальников тусклых

Сколько вытертых сзади штанов

проблистает бывает мимо

Старых женщин и молодых

за столами мелькают очки

как фамилия чем живёшь

это ложь иль не ложь, молодёжь

Гражданин Пивоваров беги

уходи поскорее назад

коридоры молчат и люди молчат

потеют и ждут и стоят

за щербатым столом уродица

она спросит тебя где наро́дился

что ты делал с кем в браке был

запрягут тебя брат, закружат

миллионом длинных бумаг

и на каждую ставят печати

люди в пыльных костюмах на вате

ты войдёшь молодой, молодой

и с цветком ты в петлице войдёшь

Выйдешь серым и страшным мужчиной

с папиросою скушной золы

Бог дверей Бог конторских людей

нарукавников, счётов, бумаг,

длинных актов и справок и выписок —

он сидит на шкафу

он из пыли

Пивоваров! Вы б не ходили!

«К морю приехав давно-давно…»

К морю приехав давно-давно

вы виноград бросали в окно

Тёмное не нужно вам пальто

ибо очень тепло

Плавали вы и сидели один

сам свой себе господин

Ели затем вы один на газете

сам себе на всём свете

Шли по кромке воды и песка

море чёрное катилось на вас

Вы подбирали тухлую рыбу

и подобрать ещё могли бы

но надоело здоровие вам

вот вы легли, и вам

всё всё равно на данном свете

так ли не так ли

«Бельё висит городское…»

Бельё висит городское

за ним стоит человек

замученный от запоя

Ещё дальше деревянный домик

в окно высунут подоконник

на подоконнике сидит поклонник

А та которой он поклоняется

в домике напротив помещается

в окошке с розою то появляется то скрывается

А роза ярко улыбается

и девушка покачается покачается и скрывается

Поклонника парня вздрагивают усы

Ему очень горько

что времени она не находит

и вниз на землю не выходит

а только поправляет свои волосы́

«Ели… плакали… кто-то смеялся…»

Ели… плакали… кто-то смеялся

но и плакал он вместе с тем

Подавился кто-то. дивился

убегал и пришёл и приполз…

Вся их куча дышала стонала

Они были всему далеки

Было их немного, мало

и заплакать они легки

Над балконом стояли звёзды

неизвестный худой большой

там стоял и глядел и ушёл

а потом вернулся капризный

не приезжий ли это писатель

молодой человек из Орла

или может быть это призрак

молодой человек из стекла…

вся компания сразу упала

и молилась до света богам

и их слышали боги но только

ничего не сказали нам.

«Паспорту не было… ехал по свету…»

Паспорту не было… ехал по свету

волосы вилися ноги грязны

Паспорту не было… ел что придётся

вовсе не ел или спал

Вот карусели кружат в Мелитополе

юг, Украина, юг, юг

На деревянных лошадках сев жопами

железнодорожники возят подруг

Ты под кустом, безлошадный, но хочется…

Умер, едва двадцати достиг

Юг, Украина, лето, бормочется

свой сочинённый укра́инский стих

Не было документа… кусты пожелтевшие

От карусели пыль и крик

Это мимо прокручиваются толстые севшие

девушки потные. Юг, юг

В Бахчисарае под ветром зимою

ты вспоминал лёжа больной

двадцать лишь лет мне, помру, помираю

на карусели верчусь спиной

«во мне струясь проходят годы…»

во мне струясь проходят годы

везу себя, тащу себя

стоят унылые народы

вокруг меня, вокруг меня.

и кто-то кто-то полудённый

ещё стоит, ещё желает

зелёным ликом он хрустит

спокойно волосы висят

кто хочет мудрым быть, кто мудрым

среди столового добра

тот должен просто не обедать

и делать странные дела

носить в большую бочку воду

а бочка не имеет дна

или таскать тяжёлый камень

с собой всегда туда-сюда

«через утварь что в комнате стонет…»

через утварь что в комнате стонет

разгляжу как разделась она

и сияя своими боками

прикусила зубами бант

время позднее — год шейсят восемь

что ни делай а всё равно

то ль целуй её как обычно

необычно ль её побей

как желаю так и случится.

время позднее… вот бы убить…

но закон мне грозится, грозится

и нельзя мне её убить

подхожу и сосу молоко её

я писатель мне можно всё

я держу её грудь килограммовую

и она улыбается мне

и проходит вся ночь в постановках

и в немых спектаклях для двух