классового угнетения, которые пересекаются с гендерными, помимо всего прочего). Во-вторых, некоторые патриархальные структуры являются не только бастионами мужских привилегий, но и исключительно мужскими или с преобладанием мужчин. Однако я полагаю, что эти структуры, как правило, нуждаются в социальной поддержке других патриархальных структур, в которых женщины позиционируются как подчиненные, учитывая характерные формы работы по обслуживанию, которую поручают женщинам (об этом подробнее чуть позже). В-третьих, эти отношения господства и подчинения часто локальны для конкретной патриархальной структуры и входящих в нее индивидов. Учитывая, опять же, пересечение властных отношений - по линиям расы, этнической принадлежности, класса, сексуальности и инвалидности, - это важно признать. Ведь мужчина может быть хозяином в своей области, но подчиненным, эксплуатируемым или маргинализированным в других контекстах. Поэтому мужчине не нужно и, как правило, не нужно позиционировать себя как доминирующего над всеми женщинами или даже над женщинами вообще, чтобы считаться полноценным патриархом. Он должен лишь доминировать над какой-то женщиной или женщинами, часто в контексте семейных или интимных отношений. Патриархальная идеология, которая управляет этими социальными отношениями, структурами и содержательными ролями, к которым я теперь перехожу, может также требовать, чтобы все или большинство мужчин были патриархами в этом смысле, то есть доминировали над какой-то женщиной или женщинами, чтобы соответствовать ее общему нормативному видению.

Но иерархический характер гендерных социальных отношений в патриархальной культуре может находиться в некотором противоречии с содержательным наполнением женской подчиненности в ней. Возьмем, в частности, некоторые закодированные в женском роде формы работы по уходу. Когда женщинам поручается не только выполнять определенные формы эмоционального, социального, домашнего, сексуального и репродуктивного труда, но и делать это в любящей и заботливой манере или с энтузиазмом, патриархальные нормы и ожидания должны работать на понижение. Их принудительное качество лучше оставить неявным. Патриархальная идеология задействует длинный список механизмов для достижения этой цели - включая интернализацию женщинами соответствующих социальных норм, нарративы об отличительных склонностях и предпочтениях женщин, а также валоризирующие представления о соответствующих формах работы по уходу как о личностно выгодных, социально необходимых, морально ценных, "классных", "естественных" или здоровых (при условии, что их выполняют женщины). Приверженность женщин соответствующим социальным ролям - например, любящих жен, преданных матерей, "классных" подруг, верных секретарей или хороших официанток, и это лишь несколько наиболее очевидных примеров, - должна выглядеть настолько естественной или свободно выбранной, насколько это возможно. То же самое относится и к неофициальным женским ролям, например, к работе, которую женщины часто выполняют в качестве эмоциональной подсобной рабочей силы в семье или на работе, а также в общественных местах. В целом, однако, эта гладкая видимость почти неизбежно обманчива, поскольку более или менее тонкие враждебные, угрожающие и карательные механизмы принуждения к соблюдению норм будут стоять наготове или действовать на заднем плане, если эти "мягкие" формы социальной власти окажутся недостаточными для их поддержания. Эти механизмы будут иметь самые разные последствия для женщин - от насилия, угрожающего жизни, до тонких социальных сигналов неодобрения (например, когда люди бессознательно слегка "сбиваются", когда женщины в межличностном общении столь же прямы или неапологетичны, как их коллеги-мужчины). Эти механизмы принуждения по отношению к патриархальным нормам и ожиданиям, а также социальным ролям, которые они регулируют, являются функциональной сущностью женоненавистничества. Именно так я буду утверждать, начиная со следующего раздела.

Но сначала, чтобы понять, почему женоненавистничество будет редкостью в патриархальной среде, если принять наивную концепцию женоненавистничества и женоненавистников, подумайте: Почему любой мужчина в типичном патриархальном окружении должен иметь проблемы с женщинами в целом или даже очень в целом, независимо от их отношений? Напротив, мы ожидаем, что даже самый последний просвещенный мужчина будет доволен некоторыми женщинами, то есть теми, которые дружелюбно служат его интересам. Дело не только в том, что враждебное отношение к таким женщинам было бы вдвойне проблематичным - и в межличностном плане, и в моральном плане. Дело в том, что это было бы крайне необычно с точки зрения базовой моральной психологии. Говоря прямо: когда речь заходит о женщинах, которые не только покорно, но и с любовью удовлетворяют его желания, что именно ненавидеть?

Конечно, в типичной патриархальной обстановке некоторые мужчины могут быть враждебны к большинству или даже ко всем женщинам, с которыми они вступают в контакт, если эти женщины разочаровывают их. Но это не является истинным универсальным квантифицированным утверждением или даже истинным, несколько менее строгим обобщением. Предполагается, что эти квантификаторы должны распространяться на любую или большинство женщин, с которыми агент может столкнуться (соответственно), по крайней мере, в психологически и социально реалистичном сценарии. А это остается маловероятным. Аналогия: тот, кого разочаровали все или большинство ресторанов, в которых он побывал за свою жизнь, не значит, что он ненавидит рестораны в целом или даже очень в целом. Возможно, ему просто не повезло, или он был ограничен, или ему помешали в его выборе. Если бы существовал ресторан, созданный специально для того, чтобы угодить ему, то есть удовлетворить его особые интересы и аппетиты, его ненависть к этому ресторану тоже была бы, по крайней мере, несколько удивительной.

Возьмем, к примеру, Эллиота Роджера. Вполне возможно, и это вполне объяснимо, что он не стал бы враждебно относиться к женщинам, которые оказывали ему внимание и ласку, которых он жаждал. Действительно, для мужчины, занимающего такое положение в обществе, было бы вполне естественно ценить таких женщин или "возносить их на пьедестал". Следовательно, такой мужчина не сможет удовлетворить соответствующее универсальное количественное утверждение или даже несколько менее строгое обобщение. Ведь количество женщин, к которым он может быть настроен враждебно, будет сильно зависеть от конкретных социальных факторов. Учитывая возможность того, что он будет доволен своим положением и, как следствие, враждебно относиться к относительно небольшому числу женщин, он не будет считаться женоненавистником в соответствии с наивной концепцией. Но сколько мужчин (не говоря уже о женщинах) будут такими? Подозреваем, что это свойство будет проявляться крайне редко, если единственные агенты, которые могут претендовать на это звание, будут вынуждены продолжать (неустанно, извращенно) кусать руки, которые их успокаивают и обслуживают. Наивная концепция женоненавистничества, таким образом, подвержена классической проблеме (или, скорее, возражению) "нет истинного шотландца". Защита "ни один истинный женоненавистник ... " будет почти всегда доступна.

Все это заставляет меня думать, что наивная концепция женоненавистничества безнадежно неадекватна. Это пустая трата единственного слова в английском языке, которое, как мы скоро увидим, все чаще используется для обозначения проблемы, для которой женщинам нужно название. И тот факт, что изначально термин был придуман именно для этой цели - английскими