– Борн! – от возмущения я чуть не упала.

– Рахиль! – Он мягко спружинил на землю, продолжая глядеть на меня.

– Борн.

Голова у меня запоздало закружилась. С утра он еще подрос.

– Рахиль, ты не должна была меня увидеть.

– А ты не должен был здесь оказаться! Тут небезопасно.

– Если тут небезопасно, зачем ты сюда пошла? – спросил он с оттенком раздражения, появившимся только на прошлой неделе.

– Это моя работа. Ты меня не послушался. Следил за мной, а это – плохо. Плохо!

Хотя Борн находился на полпути от ребенка к взрослому, он так и не перерос это самое «плохо» и «хорошо». Он всегда хотел быть «хорошим».

– Я знаю.

Он смутился. На самом ли деле? В позе Борна было что-то ликующее. Он испытывал восторг, и никакие выговоры не могли его умалить, раз уж не смог этот кошмарный, огромный мир вокруг. Несмотря на мою показную суровость, его настроение передалось мне. Наверное, он это почувствовал.

Одежда опала, и Борн снова сделался шестифутовой помесью кальмара и морского анемона с кольцом глаз. Вздрогнув, я отступила, рука сама потянулась к жуку. Никогда еще Борн не казался таким чужим, как в тот момент: голый и одинокий посреди улицы, пусть даже мне хорошо был знаком его истинный облик.

Ничто и никто не выглядело здесь настолько чуждым.

Я готова была бросить его тут, среди пыльных развалин, удрать, перепрыгивая с крыши на крышу, как можно дальше. Моя жизнь сразу стала бы проще и лучше, а Борн пусть донимает кого-нибудь другого. Но мгновенно нахлынувшее чувство утраты заставило меня пошатнуться, я чуть не свалилась с крыши. Нет, так поступить я не могла.

Внезапно воздух потяжелел, в голове родилась абсурдная мысль, что это приближается Морд. Я стремительно скатилась вниз. Ко всему прочему, мне не улыбалось торчать тут после заката.

– Кем это ты вырядился? – поинтересовалась я.

– Да так, – сказал Борн, не глядя мне в глаза, что, учитывая количество его собственных глаз, было настоящим подвигом.

– А все же?

– Волшебником, – застенчиво пробормотал он. – Из старой книжки, найденной в Балконных Утесах.

– Какой книжки?

– Не помню. Про волшебников много книг. И все они похожи.

– Только заклинания у них разные, – заметила я.

– Правда? А Вик тоже волшебник? Он знает заклинания?

– Я волшебница. И знаю одно заклинание, которое вернет тебя в Балконные Утесы.

– Это не заклинание, – неуверенно возразил Борн.

По крайней мере, волшебники не были морокунами. Если он попал под заклинание настоящей морокуньи, мы все погибли.

– Что же мне с тобой делать-то? – спросила я его, поскольку сама понятия не имела.

Конечно, глупо было надеяться уберечь Борна от дурного влияния улицы. Будь у меня время, я прямо на месте преподала бы ему наглядный урок, рассказав об опасностях, окружающих нас со всех сторон. Открыла бы то, о чем до сего момента не упоминала: большинство мусорщиков будут рассматривать его как утиль. Никто не увидит в нем личность, только вещь.

На обратном пути мы снова прошли мимо мертвецов в разбитых костюмах. Борн помахал им рукой и попрощался.

Как будто знал их лично, и они были его добрыми друзьями.

Спустя какое-то время я опять почувствовала затылком покалывание чужого взгляда. Вскоре обнаружился и источник этого чувства, тенью следовавший за нами на мягких лапках.

– Этот лис идет за тобой, Борн. Что это значит?

– Он мой ручной лис.

– Он вовсе не ручной лис. Разве ты его приручил?

– Нет. Он мне не позволяет.

– Почему тогда он ходит за тобой?

– Я ему сказал.

– Сказал?

– То есть, конечно, я ему не говорил. Это было бы нелепо. Безобразно. Глупо. Неприемлемо.

– Почему бы тебе не подкрасться к нему и не съесть, как ящерку?

– Нет, он мне этого не позволит.

– Даже если ты устроишь засаду? – Я ничего не имела против лиса, но он и ему подобные уже начали действовать мне на нервы.

– Он всегда включен.

– Что хочешь этим сказать?

– Включен, как лампочка. Другие – тусклые, он – нет.

– В каком смысле? – переспросила я.

Никаких лампочек давно не существовало. Откуда Борн о них узнал?

Он мне не ответил, а когда я обернулась в следующий раз, лиса уже след простыл.

Однако я сделала хороший крюк, путая следы и постаравшись убедиться, что к тому времени, когда мы вышли к тайному входу в Балконные Утесы, никто за нами уже не следит.

* * *

Я проснулась среди ночи, похоже, разбуженная голосом Борна. Он свернулся калачиком у моей кровати, свободно разбросав коротенькие, зеленоватые щупальца, множество глаз так и шныряли по телу. Половина наблюдала за мной, половина – за входной дверью. У меня возникло впечатление, тут же, впрочем, пропавшее, что несколькими мгновеньями раньше он наблюдал за мной с гораздо более близкого расстояния.

«Астронавты» надолго запали ему в мысли. Он раздобыл трех кукол и несколько недель возился с ними, ведя воображаемые беседы. Якобы они только что прибыли с Луны и помогали восстанавливать жизнь на Земле, или что-то в подобном роде. Наличие кучи щупалец помогало ему разыгрывать весьма сложные сцены.

Перевернувшись на другой бок, я попыталась не замечать его неумолчного бормотания. Видимо, он получил слишком много впечатлений. Еще бы, столько всего нового. Мне требовалось привыкнуть, иначе его удивление будет постоянно удивлять меня саму. С другой стороны, если бы я привыкла, то не смогла бы разделять его чувства, пусть и жить от этого стало бы проще. Притупленное восприятие вечного чужого трепета представлялось своего рода даром.

Потом меня вдруг осенило. Я потянулась и похлопала Борна по тому месту, которое привыкла считать головой.

– А? Чего тебе, Рахиль?

– Слушай, а как ты выбрался наружу? Ну, когда потопал за мной?

– Дверь была отперта. Прямо-таки распахнута. Все выглядело так, будто ты хочешь, чтобы я пошел за… – его голос звучал медленно и отстраненно.