Казалось, что даже когда он отвечает на мои вопросы, основная часть тела бродит где-то далеко-далеко. Привстав на локте, я оборвала его словоизлияния:

– Нет, дверь была закрыта, а я ничего такого не хотела.

Уходя, я специально заперла дверь на несколько замков, в основном чтобы не влез Вик.

– Зато внизу осталась щель.

Я не сразу смогла понять его слова. Получалось, Борн мог делаться плоским, как блин, и просачиваться под дверью? Здорово!

Оставив Борна предаваться мечтам, балансируя между сном и явью, я встала и отправилась к Вику, надеясь, что тот уже вернулся из своих ночных странствий. Мне захотелось спать с Виком. Что именно подразумевалось под этим «спать», об этом я не думала. Хотя бы на часок, а лучше – на все утро, я хотела получить забвение, которое, впрочем, уже давно ничего не давало.

Растить Борна в одиночку оказалось весьма утомительным занятием.

Вика я нашла рядом с его разлюбезным бассейном, полным «отвратительных» биотехов. И я овладела им прямо там, на полу, с удивлением, почти исподволь, обнаружив, что он совсем не против. После пребывания снаружи, сопутствующего напряжения и тотального самоконтроля я наконец получила разрядку, к тому же выяснила, что полностью оправилась от ран и могла свободно двигаться, не испытывая боли.

Действительно, я побывала снаружи и ничего не случилось. По крайней мере, со мной не случилось ничего плохого. Как ничего плохого не случилось и дома.

– Не сейчас. Я занят, – завел Вик было свою старую песню, следуя нашим привычным ритуалам, кодам и играм.

– Нет, сейчас.

– Но я же должен работать!

Однако в его голосе сквозила радость, привычное брюзжание не могло скрыть того, что он совершенно не прочь отвлечься от своей работы и заняться сексом, которого у нас не случалось уже несколько недель. Я овладевала им раз за разом, пока он окончательно не выдохся, а мы не промокли от пота. Тела еще сохраняли память друг о друге, а Балконные Утесы были свидетелями наших уз. Я до сих пор чувствовала силовые линии, протянувшиеся наружу, все мои ловушки и Виковы «сюрпризы» крепко переплелись, а точно в центре этой паутины находились мы.

Потом мы почти не разговаривали, лишь шептали ласковые прозвища, непонятные больше никому на свете, ну и пусть. Мне сделалось хорошо, я почувствовала, что все неправильности, случившиеся между нами, можно исправить. Но при этом мне пришлось утратить бдительность, поскольку после секса Вик становился более игривым, чем обычно.

Он встал, натянул какие-то драные шорты и футболку и подошел к краю бассейна. Опустившись на одно колено, выловил из зловонных вод нечто чешуйчатое, металлически-серое и оглянулся через свое худое, но мускулистое плечо, посмотрев на меня завораживающим взглядом.

– Ты поставила нас обоих под угрозу, Рахиль, – весело сказал он.

Оттуда, где я лежала, Вик выглядел бесстыдно-обнаженным и чрезмерно длинноногим. Он двигался с отчетливым, почти насекомым жужжанием. Это было верным признаком того, что Вик принял что-то успокаивающее или воспользовался одним из своих жуков и теперь частично пребывает в другом, лучшем мире.

– Под угрозу? Сексом, что ли?

Он рассмеялся. Из-за пещерной акустики помещения смех прозвучал необычно гулко. Заметив что-то, то ли мерцание, то ли свечение, Вик обошел бассейн и палкой помешал густую массу.

– Сегодня Борн ходил за тобой в город, – сказал он. – Вот почему ты вернулась так рано. Кроме того, Рахиль, он растет с невероятной скоростью.

Наконец слова были произнесены вслух. Я открыла было рот, чтобы высказать все, что думаю о его подлом шпионаже, но беззвучно захлопнула. Какой смысл? Я ведь сама лазила в его комнаты и обшаривала вещи.

– Может, тебе лучше озаботиться Мордом? Или Морокуньей?

– Борн тебе не друг, Рахиль.

– А я этого и не утверждала, Вик, – покривила душой я.

– Ты стояла на этом самом месте и уговаривала меня смириться с ним.

– Нет, не уговаривала. То есть не такими словами, – заюлила я.

– Убеждала, что я должен принять Борна.

Еще один шаг, и мы принялись бы все отрицать, отрицать, отрицать: я так не говорила, я так не делал… Точь-в-точь банальная парочка.

– Хорошо, почему бы тебе действительно его не принять?

– Потому, что ты не права. Я же не могу закрыть глаза на факты. Могу только попытаться решить проблему обходным путем.

Он, кажется, намекал, что моя вера в Борна сродни религиозной.

– Не говоря уже о том, – продолжил Вик, – что он не испражняется.

Подумаешь, большое дело!

– То, что он не гадит, вряд ли может угрожать нашей безопасности.

– Но может быть, он где-нибудь это прячет?

– Может, и прячет, кому какое дело? – Я ненавидела подобные беседы, заставлявшие нас становиться растерянными баранами, цепляющимися к словам.

– Потому что если это не так, он – самое эффективное существо, какое я когда-либо встречал.

– Слишком поздно разбирать его на запчасти, Вик. От него живого нам будет куда больше пользы.

Настало время познакомить его кое с какими фактами.

– Поздно, но не по этой причине, – возразил Вик. – Мне надо было с самого начала проявить больше твердости. Зря я тебя послушал.

– Если бы ты тогда меня не послушал, то сейчас мы бы с тобой не были вместе.

– То есть сейчас, по-твоему, мы вместе? – Вик бросил на меня пронизывающий взгляд. – А не просто существуем под одной крышей?

Я ответила не сразу. Легкость, с которой я овладела им, теперь представлялась мне проблемой. Не потому, что я вернулась к нему, а потому, что он не сопротивлялся, не задал никаких вопросов, оставив их на потом, несмотря на все наши трудности. Это означало, что у меня была над ним власть, о которой я прежде только догадывалась. Хотя можно было и догадаться, раз уж он сохранил мне Борна.

– Мы вместе постольку, поскольку у нас нет друг от друга секретов, – проговорила я.

Наверное, это было нечестно, зато – правдой. У Вика были от меня секреты.

Он глядел, сжимая в руке шест с фильтром на конце, с помощью которых отсеивал самых мелких обитателей зелено-оранжевого бассейна. В воде булькали подросшие зародыши биотехов, выныривали на поверхность и вновь уходили в глубину. В зеленоватом свете Вик выглядел еще более странным, чем Борн.

– Я знаю, что он разговаривает, – произнес он. – Борн ведь разговаривает? Я сам слышал. Однажды Борн сказал, что, может быть, он – оружие.

– Ты слышал? – Я с трудом подавила гнев. – Иными словами, подслушивал у моей двери?

И вновь мне показалось, что проблема Борна может привести к разрыву. Мысль, что в результате мы превратимся в чужаков, вынужденных делить квартиру, поскольку у них нет иного выхода, была мне поперек горла.