— Конечно, Перл. Нечего так беспокоиться.

— Уверена, что готова к этому?

Я снова показала в улыбке остроконечные зубы и повернулась кписьменному столу.

— Смотри…

Я наклонилась, задула свечу, и дым пошел вверх. Запахсандалового дерева мгновенно сменился запахом пепла. Я протянула свободную рукуи дернула за уголок ткани, которой было задрапировано зеркало. Бархат потеквниз, словно вода.

— Минерва! — прошипела Перл.

И вот оно, мое лицо, пойманное в ловушку рамы, но его вид незаставил меня кричать, или упасть в обморок, или выбросить Зомби в окно.

Лус погрузила зверя внутри меня в сон, и теперь все сталогораздо легче.

Мягко мерцала безупречно бледная кожа. Два месяца я непостригала свои темные волосы, и теперь они неровно обрамляли лицо. Щеки,подбородок, брови — все стало острее и прекраснее, как будто плоть уплотнилась.Я сняла темные очки; широко распахнутые глаза сияли с выражением замешательстваи удивления.

Зомби негромко замурлыкал у меня на руках.

— Все еще хороша, — прошептала я. И даже большечем хороша… теперь.

Пока я не говорила Лус, что могу делать это: смотреть насвое отражение. Она слишком возрадовалась бы, типа, она побеждает. Лус хочетлишить меня новой восприимчивости, подпилить мои остроконечные зубы — однимсловом, снова превратить в скучную прежнюю Минерву.

Однако Перл поможет мне помешать этому — Перл и ее музыка. Яснова надела очки, перенесла вес Зомби на другую руку и взяла со столаблокноты. Внутри таились секреты, древние слова, которые я слышала, когда менятерзала самая жестокая лихорадка. Пение этих мистических текстов позволит мнеоставаться такой, какой я стала: больше не безумной, но совсем не скучной.

Лучше быть исцеленной наполовину.

Перл разговаривала по телефону, обхаживая Элвиса, чтобы онпообещал не рассказывать ее маме об этой поездке.

Когда она закончила, я снова надула губы.

— Но я хотела поехать подземкой.

Лус предупреждала меня, чтобы я больше никогда, никогда неспускалась под землю. Однако я чувствовала, как нечто взывает ко мне, рокочетпод ногами. Хочет меня.

— На это нет времени, — прошептала блестящая Перл,открывая дверь. — Пошли. И постарайся идти как можно тише по лестнице.

«Лестница!» — радостно подумала я.

В конце концов, я иду вниз, вон из этой тюрьмы на чердаке,ближе к земле. Мне хотелось спуститься еще ниже — в подвалы, туннели, расщелиныи котлованы. Хотелось пропеть свой путь вниз, ко всему тому, что ждет меня там.

— Ах, музыка, — прошептала я. — Я иду.

АЛАНА РЕЙ

Я пришла пораньше, просто чтобы понаблюдать.

Я много раз бывала на этом складе. Это здание старого заводав Челси, из которого убрали все, что там было, и устроили помещения длярепетиций — стены обиты пенопластом, чтобы гасить эхо, мощные розетки в каждойкомнате. В подвале располагается студия звукозаписи, — шестьдесят долларовчас, один доллар минута — но она набита рухлядью и годится только для детей.

Я смотрела, как здание заполняется, обрывки гитарныхпереборов и барабанного боя просачивались наружу, отражаясь от стен квартала.Шестнадцатая — узкая улица, около тридцати пяти футов от стены к стене, поэтомузвуку требуется десятая доля секунды, чтобы пересечь ее и вернуться обратно.Сто пятьдесят ударов в минуту — вот какая задержка на Шестнадцатой.

Наблюдая, я хлопала в ладоши и вслушивалась в эхо, а потом вбыстром темпе барабанила по джинсам.

С крыльца пустого административного офиса дальше по улице ямогла отслеживать всех входящих, каталогизировать их лица, чтобы иметьвозможность потом вспомнить тех, с кем увижусь. Я всегда стараюсь увидеть людейдо того, как они увидят меня, — типа, как животные стремятся держаться тойстороны, откуда дует ветер.

Я училась в спецшколе для детей с особыми потребностями, инекоторые дети там плохо распознавали лица. Они учились идентифицировать людейпо позе или походке; по-моему, неплохая идея. Лично я прекрасно различаю лица,но не доверяю людям, пока не увижу, как они движутся.

Перед складом остановился длинный серый лимузин. Крупныйямаец в серой униформе выбрался оттуда и оглядел улицу в обе стороны,убеждаясь, что все безопасно. Однако меня он не увидел.

Под его курткой ощущалась выпуклость наплечной кобуры. НаТаймс-сквер таких встречаешь каждый день, вооруженные охранники стоят сейчас навходах в большие магазины. И полицейские тоже.

Удовлетворившись осмотром, водитель открыл дверцу лимузинадля двух девушек.

На вид они были примерно того же возраста, что и парни,которые наняли меня две недели назад, семнадцать-восемнадцать, но, на мойвзгляд, эти девушки из лимузина не могли быть знакомы с теми. У парней ссобаками нет денег на лимузин… даже на такси и то нет.

Кроме того, парни не были наркоманами, а одна из этихдевушек определенно имела проблемы. Кожа бледная, как устрица. Девушкавыбралась из лимузина и застыла, уцепившись за дверцу, как будто нетвердодержалась на ногах после поездки. Хотя длинные руки у нее были тонкими ижилистыми, мышцы выступали почти так же рельефно, как у меня.

«Что тут делать наркоману?» — удивилась я, глядя, как онаобошла машину и направилась к входу в склад.

Движения у нее были медленные, но резкие и какие-тонеправильные. Я не могла оторвать от нее взгляд: все равно что смотреть, какбогомол идет по ветке.

Спустя пару минут показались парни-собачники, и выяснилось,что они знакомы — или, по крайней мере, парни знали вторую девушку, невысокуютакую, в очках. Она представила их наркоманке, и потом все, кроме парня,который нанял меня, вошли внутрь. Он остался ждать снаружи.

Его зовут Мос: М-о-с. Я запомнила, потому что записала.

Я смотрела, как он ждет, нервно приплясывая и ни на миг, некладя на землю футляр с гитарой. Пальцы отбивали на бедре ритм, и я повторялаэтот ритм на колене.

Вот вопрос: как они сошлись вместе? Эта обкуренная, потомбогатая девушка и еще два не слишком опрятных парня, все моложе меня; скореевсего, слишком молоды, чтобы относиться всерьез к своей музыке. Может, они всебогатые, а парни вырядились так, просто чтобы нанять меня задешево?

Если так оно и есть, это грязный трюк, я не играю с людьми,которые обманывают меня. Однако пока я не была уверена.

Когда, судя по часам, осталось шестнадцать секунд, яподхватила свои спортивные сумки и пересекла улицу.