— Можно сделать по-другому, по-товарищески. Не будемстращать друг дружку. Похерим этот чёртов параграф. Сыграем в открытую. Бац — икарты на стол. Мы покажем наши бумажки, вы — вашу. И поглядим, что у насвыходит. Так сказать, поделим ответственность на троих.

Предложение было честное. В иных обстоятельствах Ника бысогласился. Но это означало бы признать, что они с тётей блефуют и что кромедетской считалки у них ничего нет.

Синтия отрезала:

— Нет! Я передаю свои права сэру Николасу только при условии,что все пункты контракта останутся неизменными.

— Хотелось бы выслушать мнение на этот счёт нашего новогопартнёра. — Миньон испытующе смотрел на Фандорина. — Сомнение при взятии насебя соответствующих обязательств может трактоваться как неуверенность вреальности их осуществления.

— Нет у меня никаких сомнений, — хмуро молвил НиколайАлександрович.

Куда было деваться? Во что может вылиться «моральный ущерб»,предположить он не брался. Судя по казуистической физиономии француза и хищнымповадкам джерсийца, скромного имущества магистра истории на удовлетворение ихнравственных страданий никак не хватит. Оставалось лишь надеяться, что миссБорсхед не бросит племянника в беде.

— Если стороны пришли по данному вопросу к полному согласию,вызываю нотариуса. С вашего позволения, мадам.

Миньон снял трубку с аппарата внутренней корабельной связи,натыкал четырёхзначный номер.

— Это мистер Миньон. В люкс-апартаменте номер один вас ждут,сэр.

Через пару минут явился нотариус, манерами и костюмомнапоминающий мажордома из Букингемского дворца. Устрашающий документ былзачитан вслух и подписан с соблюдением всех формальностей.

Выписав счёт за оказанные услуги, нотариус удалился, пожелавледи, джентльменам и даже попугаю приятнейшего вечера.

Попугай на пожелание не откликнулся. Последние минут пять онсидел в кресле напротив телевизора и увлечённо долбил клювом по сиденью.

— Обсудим план дальнейших действий, — предложил Делони. — Уменя всё продумано. Только сделайте что-нибудь с вашей птицей. Она уже досталасвоим долбежом.

— Иными словами, нельзя ли призвать вашего пернатого питомцак порядку, — поддержал его Миньон.

— Это не наш питомец. Он прилетел из библиотеки.

— Плевать, откуда он прилетел. Он меня отвлекает! — Делонираздражённо вскочил. — Я знаю, как их угомонить, у меня в детстве был волнистыйпопугайчик. Надо просто накрыть его салфеткой, и он притихнет.

— Тогда это лучше сделаю я.

Если нервный попугай оцарапает или клюнет джерсийца, грубиянможет накинуться на бедную птаху, подумал Ника.

С большой салфеткой в руках он приблизился к креслу — иостановился как вкопанный.

Попугай тащил из-под обивки что-то тонкое, чёрное, длинное.В первое мгновение магистру показалось, что это червяк.

— Что это? — спросила тётя. — Зачем в кресле провод?

Ника уже держал в руках крошечную металлическую коробочку.По роду занятий ему доводилось сталкиваться с подобными устройствами.

— Это миниатюрный «жучок», — сказал Николас, холодея. — Налитиево-ионном аккумуляторе. С флэш-памятью. Реагирует на частоту человеческойречи, в остальное время отключается.

Что тут началось!

Мисс Борсхед заохала, не в силах произнести что-нибудьчленораздельное. Француз стал кричать о нарушении закона и об исках, которыеследует предъявить «физическому либо юридическому лицу, совершившему этопротивоправное действие». Но яростней всех бушевал экспансивный Фил,обрушившийся на «сукиных сынов». Он желал знать только одно — кто именноприложил к этому руку: британская MI-6, американское ЦРУ или «русскиеКей-джи-би».

— Вряд ли тут замешана спецслужба, — возразил Ника. — Янемного разбираюсь в технике этого рода. Такой «жучок» может купить кто угодно.Профессионалы обычно пользуются более сложной аппаратурой.

Вдруг тётя перестала охать и прошептала:

— Если аппаратура любительская, это ещё хуже. Значит, кто-тонас подслушивает не в казённых, а в личных интересах…

Все умолкли, нервно озираясь. Компаньонам пришла в головуодна и та же мысль: что если за ними ещё и подглядывают?

— Первое, что я сделаю в порту — куплю прибор для выявленияшпионской аппаратуры, — пригрозил Делони, обращаясь к люстре. — И пройдусь сним по всем трём нашим каютам. Тому, кто устроил эту гнусность, непоздоровится! Это будет скандал на всю Англию!

— И Францию, — пообещал мсье Миньон, воинственно погрозиввсё той же люстре. — Несанкционированное вторжение в частную жизнь являетсянарушением целого ряда законов. А именно, согласно законодательству Французскойреспублики…

Он стал перечислять какие-то статьи и параграфы, а миссБорсхед шепнула Николасу:

— Выкати меня на террасу. Я должна тебе что-то сказать.

Когда они оказались снаружи, где дул ветер и шумели волны,тётя взяла его за руку. В её глазах стояли слёзы.

— Просто меня, Ники. Я старая азартная дура! Думала: какоеувлекательное приключение, а это, оказывается, совсем не игрушки. Я втравилатебя в скверную историю. Кто мог засунуть в кресло эту мерзость?

На этот счёт у Фандорина было несколько версий, но в данныймомент его больше занимало другое.

— Кто бы это ни был, ясно вот что. Во-первых, этот человекили люди — знают о сокровище и живо интересуются его поисками. А во-вторых,тому, кто прослушивал наши разговоры, известно, что мы с вами самозванцы иникакого ключа к тайнику у нас нет. Игра окончена. Нужно признаваться.

Синтия подумала немного, затрясла головой.

— Ничего подобного. Первое письмо, вспомни, ты читалглазами. А из второго прочёл вслух лишь самое начало. Потом батлер привёз чай имы переместились на террасу. Тот, кто нас подслушивал, не может знать, что мыблефуем. Когда мы вернулись в каюту, говорил в основном Делони, а мы с тобойбольше слушали и демонстрировали, будто нам всё известно…

Она права, подумал Ника. Так и есть.