– Например, убийство?

– Да, убийство подойдет, – радостно заверилюрист. – Но голословных утверждений недостаточно, должно быть проведеноследствие и вынесено судебное постановление.

– Следствие сейчас как раз ведется, – хмуросказала я.

– Вот и чудесно! А мы будем заниматься своимиделами. – Казалось, ничто не могло выбить Вячеслава Васильевича изколеи. – Я с вами свяжусь, как только что-нибудь выясню.

Интересно, откуда этот человек черпает оптимизм?Представляю, в каких низких человеческих желаниях и поступках ему приходитсякаждый день вариться.

Вечером в дверь позвонили. В глазок я увидела соседа снижнего этажа. Очевидно, мужчина пришел за деньгами. Хм, а в кошельке-то у меняпусто.

Я открыла дверь и натянуто улыбнулась.

– Помните меня? – спросил сосед. – Вы вчераменя залили.

– Такое не забудешь. – Я заулыбалась шире. –Вы уже оценили ущерб?

– А я решил с вас денег не брать, – махнул рукоймужчина. – Знаете, как-то это не по-соседски. У вас, можно сказать,случилось стихийное бедствие, неужели я буду на нем наживаться?

Назвать ногу, застрявшую в унитазе, стихийным бедствием –для этого нужна душа поэта.

– Спасибо, – неуверенно пробормотала я.

– Меня, кстати, Анатолием зовут. А вас как?

– Людмила. Можно Люся.

– Люся, а вы ужинали?

Я оторопела.

– Нет…

– А хотите?

У меня мелькнула мысль, что Анатолий намеревается пригласитьменя в ресторан. Второй раз за день – не многовато ли будет? Вообще-то я нелюблю ходить по предприятиям общественного питания, брезгую. Я уверена, чтоповар перед приготовлением еды не моет руки, его помощники способны зажаритьвместе с котлетами таракана, а официанты плюют в готовые блюда. Но в данномслучае отказать неудобно, ведь Анатолий любезно простил мне залив.

– Даже не знаю… – замялась я. – А что выпредлагаете?

– Давайте поедим! У меня все с собой! – оживилсясосед.

Я только сейчас заметила у него в руках пакет с пельменями.

– Давайте, – согласилась я, впуская Анатолия вквартиру.

Особого энтузиазма я не испытывала. Во-первых, не переношуфабричные пельмени. Во-вторых, у меня не было желания вставать к плите. Ноделать нечего. Тяжело вздохнув, я взяла кухонный фартук.

– Позвольте. – Анатолий забрал у меня фартук инадел на себя. – Доверьте это специалисту.

Я с изумлением взирала, как он хозяйничает на моей кухне.Достал кастрюлю, налил в нее воды и поставил на огонь.

И пока вода закипала, Анатолий пустился в пространныерассуждения о том, как тяжело живется мужчине, которого никто не понимает.

До меня начало доходить. Вероятно, сосед успел вдохнутьволшебного дыма от подгоревших трусов и тоже решил за мной приударить. У менятеперь два ухажера! А Сандра говорила, что красить трусы – глупая затея, делоне выгорит. Еще как выгорело, в прямом и переносном смысле!

Пельмени сварились. Анатолий наложил себе полную тарелку, яиз солидарности тоже взяла три штучки. Мужчина уплетал блюдо за обе щеки. Явяло поковырялась вилкой в начинке, безуспешно пытаясь найти там настоящеемясо.

Съев полкило пельменей, Анатолий вымыл за собой посуду,попрощался и ушел. А я осталась в легком недоумении: зачем он, собственноговоря, приходил? На ухаживание это мало походило.

Впрочем, загадочное поведение соседа меня сейчас беспокоиломеньше всего. Есть более насущный вопрос: кто убил Крылова? Безусловно, Янатерпеть не могла мужа и использовала его исключительно по назначению – какдойную корову. Но очень сомневаюсь, чтобы она решилась его отравить. Все-таки ужен, особенно пока еще не брошенных, есть другие способы добиваться своего.Думаю, вдова владела ими в совершенстве, раз получала от Крылова все, чтотолько ее душеньке угодно.

Наиболее вероятным убийцей мне кажется Николай. Детиразведенных родителей обычно имеют «зуб» на отца. Каким бы замечательным тот нибыл, но, уходя в новую семью, он всегда бросает ребенка. Даже если папа звонити приходит по выходным, все равно ребенок воспринимает его поступок какпредательство.

Из криков Галины на поминках я поняла, что Валерий Ефимовичвообще не уделял сыну никакого внимания. И если у Яны и ее детей былавозможность приобщиться к материальным благам Крылова, то Николай уж точноостался с носом. Для него смерть отца – это отличный шанс восстановитьсправедливость. Интересно, сумел ли Николай им воспользоваться?

Адрес Николая я узнала от Андрея. Просто позвонила ему ипопросила адрес. Андрей замялся на том конце провода, тогда я беспечно заявила:

– Ну, вы же понимаете, я сама могу узнать, где живетНиколай.

Хотя на самом деле понятия не имела, как это сделать.

Андрей продиктовал адрес: Весенняя улица, дом 22, квартира47.

– Это какое метро?

– Не знаю, – буркнул он, – я туда добиралсяна машине.

Я сверилась по карте. Улица Весенняя располагалась вЗападном Дегунине, раньше этот район назывался Коровино. Очень неудобное место,от метро «Петровско-Разумовская» еще пилить и пилить на маршрутке побесконечным пробкам. Чтобы успеть туда до полудня, я немедля отправилась впуть.

Я не знаю, в чьем извращенном мозгу родилась идея назватьэту улицу Весенней. Ничто здесь не навевало мысли о весенней свежести и буйствекрасок. Одинаковые серые коробки домов, тяжелый воздух с явной примесьюпромышленных отходов: очевидно, совсем рядом функционировал какой-то завод.Горстка жалких деревьев во дворах не спасала положения.

Нужный мне дом оказался двенадцатиэтажной блочной башней. Янажала на кнопки домофона. Ответил женский голос, в котором я с трудом призналаГалину, жену Николая.

– Кто там?

– Это Люся.

– Какая Люся?

– Ну, Люся Лютикова. Мы с вами виделись на похоронахВалерия Ефимовича. Я его наследница.

– А-а-а, – протянула Галина, но открывать неспешила. – А что вам надо?

– Я бы хотела поговорить с вашим мужем.

В квартире послышалась какая-то возня и невнятный спор.Потом все отключилось. Я опять набрала номер квартиры.

– Поднимайтесь на последний этаж, – буркнулмужской голос, и замок приглашающе щелкнул.

Ни один из двух лифтов не работал. Пока я топала додвенадцатого этажа, прокляла всех на свете: и лифтера, и Николая, взобравшегосяна такую верхотуру, и старого маразматика Крылова, которому взбрело в головуоставить мне наследство. Сидела бы я сейчас в дядькиной каморке, пила чай сплюшками и горя не знала!