– Вы меня уже в прошлый раз предупреждали, –сказала я.

Капитан кивнул и продолжил:

– Хотите ли вы что-нибудь добавить по делу об убийствеВалерия Ефимовича Крылова? Возможно, за ночь вы припомнили какие-нибудьобстоятельства?

Я удивилась:

– Нет, я ничего не хочу добавить. Вы только ради этогоменя вызывали? Делать вам, что ли, нечего?

Капитан бросил на меня холодный взгляд.

– Я прошу вас еще раз ответить на вопрос: бывали ли выкогда-нибудь на даче Крылова? И, в частности, были ли там в день убийства? Незабывайте, что ваши показания фиксируются в протоколе допроса.

– Вчера я была там первый раз, на поминках. Я ужеговорила! Со вчерашнего дня ничего не изменилось.

Второй сотрудник вышел из кабинета, я воспользоваласьситуацией и зашипела:

– Ты чего мне мозги пудришь? Говори прямо, что тебяинтересует!

– Меня интересует, – зашипел Руслан вответ, – почему на стакане, из которого отравили Крылова, криминалистынашли отпечатки твоих пальцев!

Я в ступоре уставилась на него. Наконец выговорила:

– Это шутка?

– Это результаты экспертизы. До стакана, в которомнаходился яд, дотрагивались только два человека – сам Крылов и ЛюдмилаЛютикова. Как ты можешь это объяснить?

– Никак! – закричала я. – Никак я не могу этообъяснить! Потому что я никогда не видела Крылова при жизни! И уж точно неподносила ему стакан с ядом!

– Факты говорят обратное, – отчеканилРуслан. – Сначала Крылов пишет завещание на твое имя, потом его травят, ина стакане твои «пальчики». Какие выводы можно сделать?

– Что я убила его из-за наследства. Но я не делалаэтого, клянусь! Ты мне веришь?

Капитан посмотрел мне в глаза и ответил:

– Не знаю.

– Покажи стакан! – потребовала я. – Имею яправо на него посмотреть, раз уж меня обвиняют в убийстве?

– Пожалуйста. – Руслан открыл сейф и досталстакан, упакованный в целлофановый пакет.

Мне хватило одного взгляда, чтобы его узнать.

– Так это же мой стакан! – воскликнула я. –Ну точно, коровка пасется на лугу, рядом летает бабочка! У меня дома есть точнотакой же набор стаканов из чешского стекла. Шесть штук, нет, вернее, уже пять,потому что один разбился.

Руслан озадаченно пялился на меня.

– Или, может, у Крылова на даче тоже был такойнабор? – выдвинула я версию.

– В деле об этом сведений нет, – пробормоталСупроткин, – надо еще раз осмотреть посуду в доме. Но вряд ли это стаканКрылова, он слишком дешевый и совершенно не вписывается в обстановкузагородного дома. Да еще эта глупая корова…

– И вовсе она не глупая, а веселая! – обиделасья. – Там еще продавались свинка, кролик и медвежонок, но мне больше всегопонравилась коровка.

– Когда ты купила эти стаканы?

Я напрягла память.

– Месяца три назад, может, чуть больше.

– Значит, ты утверждаешь, что это твой стакан? –нехорошим тоном переспросил Супроткин. – Ты хоть понимаешь, что из этогоследует?

– Не думаешь же ты, что я заявилась к Крылову со своимстаканом, отравила мужика и оставила стакан на месте? Я, по-твоему, совсемидиотка? Ясно же, что стакан у меня украли и специально подбросили Крылову!Естественно, что на стакане были мои отпечатки, потому что это мой стакан, яего мыла, брала в руки. Меня хотели подставить!

– Кто у тебя мог его украсть? И как?

– Откуда я знаю?! Но ведь украли же!

Руслан помолчал какое-то время, потом спросил:

– Ты была знакома с кем-нибудь из родственниковКрылова?

Опять двадцать пять! Я тяжело вздохнула и отчетливопроизнесла:

– Нет, всех этих людей я впервые увидела на похоронах.Кроме Андрея Бесчастных, с ним я познакомилась за день до этого у нотариуса. Яне знаю, каким образом мой стакан попал к Крылову. Но я убеждена, что этоподстава. Ты должен во всем разобраться. Потому что я никого не убивала. Точка.

Капитан о чем-то размышлял с минуту, потом заявил:

– Мне надо кое-что проверить. И обязательно взять один изтвоих стаканов с коровой на экспертизу, чтобы сравнить с вещественнымдоказательством.

– Обязательно возьми, – кивнула я. – Да,кстати, у меня для тебя есть еще один вещдок.

Я достала фотографию и положила на стол перед Русланом.

– Что это такое?

– Я взяла ее из гроба Крылова. Фотография лежала вконверте, конверт – под руками покойника.

– Как это – «взяла»? Украла, что ли?

– Хм, можно и так сказать. Хотя мне больше нравится«взяла».

– Не думал, что ты на такое способна.

Мне показалось или в голосе Руслана позвучало восхищение? Онповертел снимок, прочитал надпись на обороте.

– Кто эти люди?

– Без понятия. Ты следователь, ты и разбирайся. Можетбыть, это как-то связано с убийством. А может, и нет.

– А может, и нет… – задумчиво повторилРуслан. – Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Что ты пытаешьсязапутать следствие.

От изумления я даже начала заикаться:

– П-пытаюсь запутать следствие? З-зачем мне это нужно?

– А вот давай посмотрим. У тебя нет алиби на времяубийства, это раз. Ты, правда, утверждаешь, что честному человеку алиби ни кчему, но это твоя личная точка зрения. Далее, из твоего стакана отравилиКрылова. Опять же ты говоришь, что это как раз свидетельствует о твоейневиновности. Ведь нормальный отравитель не притащит из дома собственный стакан!А мне кажется, что очень даже притащит, и именно с целью отвести от себяподозрения. И в-третьих, ты подсовываешь мне эту фотографию. Откуда я знаю,может, ты достала ее из личного альбома? Может, это твой дядя Петя из Черниговасо своим армейским другом?

– Ты мне не веришь? – Мой голос дрожал от обиды.

Супроткин ушел от прямого ответа:

– Обычно в гроб к покойникам не подкладываютфотографии.

– Обычно люди умирают своей смертью, – огрызнуласья. – Значит, не будешь брать фотографию?

– Не буду.

Меня охватило возмущение. Да что же это такое! Я на блюдечкеприношу Руслану улику, а он еще кочевряжится! Ну, не хочет – не надо,навязываться не стану!

Возможно, мне следовало проявить настойчивость. Написатькакое-нибудь заявление, не знаю, что делают в подобных случаях, и каким-тообразом заставить Руслана добавить фотографию к вещественным доказательствам.Однако я не стала этого делать. Если Супроткин мне не верит – пусть будет так.Я молча убрала снимок в сумку.