– Да, да, спасите меня! – радостно верещала я.

На лестничной клетке послышался скрежет разрезаемогометалла, потом входную дверь положили на пол. Еще через секунду передо мнойпредстал мужчина. В противогазе. В руках он держал снятую с плиты кастрюльку струсами. Я заметила, что они успели прокраситься до насыщенного красного цветаи уже дымились.

В два шага мужчина прошел через всю квартиру, распахнул окнои вышвырнул в него кастрюльку. Потом вернулся ко мне.

– Ого, – протянул он, сняв противогаз, – намсказали, что тут парализованная старушка! А здесь молодушка, и на своих ногах.

– Я не могу сдвинуться с места, – пожаловаласья. – Нога застряла в унитазе.

– Оригинально вы проводите вечер! – хохотнулспасатель.

Сначала он попытался вытащить мою ногу из унитаза. Неполучилось, при каждом резком движении меня пронзала дикая боль, и я орала, какрезаная.

– Будем снимать унитаз, – вынес решение мужчина.

Вместе с напарником они отвинтили унитаз, приподняли истащили с моей ноги, как носок.

Я так обрадовалась свободе, что мне и в голову не пришлозадуматься, как же теперь жить с выдранным унитазом.

– Ой, спасибо большое! Даже не знаю, как вас иблагодарить!

– А чего тут знать, – отозвался мой спаситель.Только сейчас я заметила, что волосы у него ярко-рыжего цвета. – Вот вамквитанция за работу, будьте добры, оплатите.

Эксперимент с полосканием ног в унитазе влетел мне вкопеечку. К тому же сосед пригрозил, что завтра же оценит ущерб, который я емунанесла своим заливом, и подаст в суд. В ответ я расцеловала его в обе щеки ипообещала заплатить добровольно.

– Без вас я бы погибла! – искренне сказала я.

Сосед смутился и поспешил ретироваться.

Рыжий спасатель как-то ненавязчиво вытянул из меня имя,номер телефона, сам представился Аликом и зачем-то подчеркнул, что онмосковский татарин.

– Завтра утром я к вам зайду, – сказал он.

– Зачем? – удивилась я.

– Унитаз надо на место поставить. И замок в дверизаменить, старый-то мы срезали. Вы сама не справитесь.

Такая трогательная забота меня умилила. Я даже пустиласлезу. Впрочем, не исключено, что это были нервы. Сколько я простояла вхолодной воде на одной ноге, словно цапля? Достаточно, чтобы отбить охоту кподобного рода экспериментам.

Напоследок спасатели вдели входную дверь в петли и ушли.Закрыть ее оказалось невозможно. Я была уверена, что не смогу заснуть в такихусловиях. Однако едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокийсон.

Утро встретило меня в лице голубоглазого мужчины с рыжимиволосами. Он стоял на пороге и широко улыбался. В руках визитер держал ящик синструментами и огнетушитель.

– А вот и я! – бодро сказал он. – Пришел, каки обещал, прямо с утра!

Я с трудом признала в нем вчерашнего спасателя и распахнуладверь.

– Пожалуйста, проходите.

Поставив огнетушитель в угол, Алик ринулся на унитаз. Приэтом он пустился в пространные рассуждения о том, как тяжело живется мужчине,которого никто не понимает.

Я слушала и кивала, стараясь скрыть зевоту.

Разделавшись с унитазом, мужчина принялся за дверь. Вытащилновый замок, быстро установил его на место старого и, довольный,продемонстрировал, что все отлично работает.

– Спасибо! Сколько я вам должна? – спросила я,доставая кошелек.

– Ничего, – ответил Алик, разглаживая рыжие вихры.

– Нет, – запротестовала я, – это неудобно. Выкупили новый замок, потратили свое время на работу…

Но спасатель решительно отверг деньги.

– Люся, а можно я еще к вам в гости зайду? –спросил он, трогательно смущаясь.

Очевидно, красные трусы все-таки сработали: у меня появилсяухажер! А Сандра говорила, что красить их нельзя. Оказывается, даже волшебницымогут томиться в плену предубеждений.

– Заходите, – разрешила я.

Алик двинулся к выходу.

– Вы забыли огнетушитель! – спохватилась я.

– Пусть пока у вас постоит. Пригодится.

Убирая кошелек обратно в сумку, я наткнулась на конверт,который стянула из гроба. Зря я, конечно, так поступила, прощание с покойником– процедура интимная. Мало ли, о чем люди не успели поговорить при жизни. Кчему мне чужие тайны? Но, с другой стороны, не выбрасывать же теперь конверт,верно? Нужно хотя бы посмотреть, что в нем.

В конверте обнаружилась черно-белая фотография, довольностарая. Любительский снимок, на котором двое парней улыбаются в объектив. Наобратной стороне надпись расплывшимися чернилами: «Карась и Алехин, 1959 год».

Если честно, я была разочарована. Я-то ожидала, что обнаружузапоздалое признание в любви, гневное письмо со словами ненависти иличто-нибудь в этом роде. А здесь банальный снимок. Может, он вообще попал в гробпо ошибке? Учитывая, как отвратительно были организованы похороны, я бы этомуне удивилась.

Раздумывать над странной фотографией было некогда, меняждала работа. Но не успела я включить компьютер, как затрезвонил телефон.

– Людмила Анатольевна? С вами говорит старшийследователь Руслан Супроткин. Вы можете сейчас подъехать ко мне на Петровку?

– Ты почему так официально обращаешься? –захихикала я. – И с чего такая спешка? Я ведь только вчера давалапоказания.

– В интересах следствия я не могу разглашать эту информацию, –холодно отозвался Руслан. – Но настоятельно прошу вас приехать. Или выпредпочитаете вызов повесткой?

– Конечно, я приеду. Но ты можешь объяснить, в чемдело?

В ухо мне полетели короткие гудки, Руслан положил трубку.

Обозленная, я прихватила загадочную фотографию. Вот пустькапитан поразмыслит над головоломкой! Если он ведет следствие, ему ивещественные доказательства в руки.

В метро, как обычно, было не протолкнуться. Но Сандра уженаучила меня заказывать свободный вагон. Я щелкнула пальцами и громко сказала:«Карету мне, карету! И место под солнцем!» Подкатил поезд, из дверей вышелцелый взвод солдат, и вагон остался полупустым. Я спокойно села и с комфортомпоехала на Петровку.

В кабинете у Руслана сидел второй сотрудник. Наверное,поэтому капитан говорил со мной таким суровым голосом. И сейчас Супроткинабсолютно не был похож на моего доброго приятеля.

– Прошу, присаживайтесь. Прежде всего я хочу васпредупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.