– Кого этого?

– Ну, котолый живёт под ванной.

– Пашуха, ну что ты всё выдумываешь?

– Я не выдумываю.

При этом он положил, деловито на салфетку кусочек котлетки, слез со стула, и отправился в ванную.

А Галина с мыслями: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», – пошла дошивать.

Паша зашел в ванну, развернул салфеточку с котлеткой и подвинул подальше под ванну. При этом он лёг на коврик, подложил поудобнее кулачки под подбородок и стал внимательно наблюдать.

Наблюдения продлились недолго: ребёнок заснул.

Галина нашла его в ванной на коврике, взяла на руки и отнесла в кроватку.

Проснулся Паша со словами:

– Мамуль, а он съел котлетку?

– Кто?

– Ну, этот, котолый в ванной.

Галина, естественно, выкинула котлетку, которую сынуля оставил под ванной.

– Съел, съел.

На стуле висел только что сшитый костюмчик.

– Ну-ка, Пашунь, давай примерим.

Паша надел костюмчик и радостно стал гладить себя ладошками по шортикам. Затем побежал к зеркалу смотреться.

– Нравится костюмчик?

– Нлавится.

– Ну-ка, поцелуй маму за этот костюмчик.

Паша с удовольствием обнял и поцеловал маму.

– Мы пойдём сейчас папу встречать с работы.

– В этом? – спросил радостно Паша, выпячивая смешно животик, имея в виду костюмчик.

– Ну да, в этом.

– Папа увидит… обладуется. Да, мамуль?

– Да, Пашуха.

Они шли по улице встречать папу.

– Мамуль, а этот, котолый под ванной, точно съел котлетку?

– Точно.

– А ты видела?

– Видела.

Паша недоверчиво посмотрел на маму. Он даже попытался зайти вперёд и заглянуть ей в глаза, продолжая настойчиво спрашивать:

– Плавда?

– Правда, – не колеблясь, ответила мама.

Паша какое-то время шел молча, потом спросил:

– А ему там сейчас не скучно?

– Нет, солнышко, не скучно, он сейчас отдыхает, – не задумываясь, ответила Галина, включаясь в его игру. И как бы подыгрывая ему, спросила:

– А как его звать?

– Я не знаю.

– Ну, ты спроси у него.

– Когда сплосить?

– Ну, когда придём домой.

– Холосо, сплосу.

Они встретили папу. Тот расхваливал костюмчик, целовал Пашу, потом маму, затем они сидели в кафе, ели мороженое, папа пил пиво. И тут Паша радостно заявил:

– Папуль, ты знаешь, а у нас дома кто-то живет.

Видно было, как папа напрягся, сжимая бокал с пивом.

Галина незаметно для Паши снисходительно улыбнулась, поднесла палец ко рту, пытаясь предотвратить ненужные взрослые вопросы, показывая глазами на сына и поддакивая ему:

– Мы его видели, папа. Да, Паша?

– Да, папуль, я его видел, он мамино мыло под ванну утащил.

– Мыло?.. Под ванну?.. Ну, ну!.. – с вызовом сказал Анатолий.

– Толь, – попросила Галина, – не начинай. Это фантазии сына всего лишь.

– Хорошо, разберёмся, чья это фантазия, – сказал папа, допивая пиво и как-то странно при этом, поглядывая на маму.

Дома он заглянул во все углы квартиры и, не найдя ни кого, сел ужинать. Мама почему-то едко заметила, папе:

– Надо было ещё под ванну залезть! Тебе же ребёнок сказал, что под ванной он.

После ужина мама села дочитывать свою толстую книжку. А папа лёг на диван и включил телевизор.

Паша почувствовал, что обстановка в квартире стала напряжённой и, чтобы как-то разрядить её, стал бегать, прыгать и весело припевать:

– А под ванной кто-то есть… а под ванной кто-то есть…

Не сговариваясь, мама, и папа вдруг стали кричать на него:

– Успокойся!

– Не выдумывай!

– Никого там нет!

– Иди-ка ты в ванную комнату, – сказал, наконец, папа, – постой там и подумай над своим поведением.

Паша ушел и стал там тихо плакать. Затем он лёг на коврик и стал жаловаться, тому, которого видел под ванной:

– Лугаются и лугаются… Я им хотел пло тебя ласказать… А они на меня накличали…

Из-под ванны молчали.

– Ну, не молчи… Я же знаю, что ты там есть… Ну, выходи…

Паша поднялся, сел на корточки и стал опять плакать. Вдруг сквозь слёзы услышал:

– Ты не плачь, они скоро помирятся, и всё будет хорошо.

Паша обрадовано, во все глаза разглядывал существо, вытирая слёзы. Он тут же вспомнил, что мама просила узнать, как его звать. Паша, спросил:

– А как тебя звать?

– Меня звать Камака.

– Я тебе котлетку плиносил, ты её съел?

Камака не хотел обидеть ребёнка и ещё больше настроить против мамы, ответил:

– Съел, спасибо.

Камака жил в этом доме с момента его постройки. Там, за ванной, чуть выше ножки, была небольшая ниша, сделанная нерадивыми строителями. За ванной этот строительный брак был не виден. Там и поселился Камака.

Поролоновая мочалка, покрытая носовым платочком, служила ему постелью. Кусочек полотенца был вместо одеяла. В одном углу стопочкой лежали тоненькие разноцветные, ароматные кусочки мыла, в другом – малюсенький томик со стихами. И самой большой его ценностью была толстая свечка, которую он иногда ночью зажигал и читал свои любимые стихи, хотя знал их все на зубок.

Особенно ему нравилось, когда дома не было никого. Тогда он осторожно выходил из своего убежища, шел в зал, стаскивал со стеллажа книжку и читал её. При этом он брал из вазочки яблоко и грыз. В холодильнике всегда было его любимое молоко, и он пил его, сколько хотел. Самым главным его принципом было: всё за собой убирать. Чтобы никто не догадался о его существовании.

Камака хорошо знал на собственном опыте, что нельзя попадаться на глаза человеку. Как-то, очень давно, он имел такой неприятный случай попасться на глаза хозяйке. Вспоминать об этом было очень неприятно. После того случая пришлось искать себе новое жилище. Камака долго искал и нашел его в новостройке, то есть в этой квартире.

Любил также он собирать ароматные разноцветные обмылки, особенно ему нравились маленькие, тоненькие кусочки, которые замечательно пахли.

Когда он услышал, что за тем клубничным обмылком, о котором давно мечтал и с нетерпением ждал, сейчас придут, Камака поспешил его забрать.