— В лесу, — лаконично ответил индеец. —Примерно в часе езды отсюда. Они заблудились.

Он в упор посмотрел на Сару, и она поежилась под еговзглядом.

— Ты — очень храбрая женщина, — проговорил он всетем же бесстрастным тоном, но Саре показалось, что она уловила в его голосенотку уважения. — Она думала, что мы хотим ее убить, и пыталась обменятьсвою жизнь на жизнь солдата.

Эти слова были обращены уже к полковнику;

Индеец явно одобрял ее поведение, но — Сара была готовапоклясться в этом — он был по-прежнему убежден, что ей не место здесь — оначужая.

— К чему это, миссис Фергюссон?! — воскликнулполковник. — Рядовой Хатчинс поехал с вами, чтобы защищать вас от всехопасностей, а получилось, что вы… — Он не договорил. То, что полковник толькочто услышал, потрясло его до глубины души и заставило снова восхититьсяхрабростью этой необычной женщины, но, поглядев на Сару, он заметил, что ееглаза полны слез. Испытание, выпавшее на ее долю, было, несомненно, очень нелегким, а ведь Сара была всего лишь женщиной, слабой женщиной.

— Он еще совсем ребенок, — сказала Сараустало. — Это… это я виновата, что мы заблудились в лесу. Я слишком долголюбовалась водопадом, а потом, в лесу, выбрала не правильную дорогу. Мнехотелось сократить путь, но в темноте я не сумела отыскать нужную тропу.Слишком надеялась на себя…

Говоря это, Сара смущенно улыбнулась. Вспоминать ослучившемся ей было неприятно — только сейчас она поняла, какой нешуточнойопасности они подвергались. Но, вспомнив о том, из-за чего они так задержалисьв лесу, она снова приободрилась и засыпала полковника вопросами о поляне,которая так ее заворожила. Единственное, о чем она умолчала, это о своемжелании купить ее; об этом, подумала Сара, она спросит у Стокбриджа позже,когда они останутся вдвоем.

Между тем полковник совладал с волнением и, вспомнив охороших манерах, представил Саре индейского воина.

— Вы, кажется, уже встречались раньше? — спросилон с самой непринужденной улыбкой, словно они находились в богато обставленнойи ярко освещенной гостиной, а не стояли на холодном ветру во дворе маленькойкрепости. — Миссис Фергюссон, позвольте представить вам мистера Франсуа деПеллерена… Или мне следует именовать вас полным титулом, ваше сиятельство?..

Индеец — вернее, человек, которого Сара приняла заиндейца, — метнул на полковника мрачный взгляд, но Стокбридж толькорасхохотался.

— Полноте, граф, — сказал он. — Не можете жевы скрывать свое имя от такой очаровательной женщины! Это миссис Фергюссон,граф. Она моя гостья и приехала к нам из Бостона.

Сара только потрясение хлопала глазами.

— Значит, вы не… То есть… — Она неожиданно покраснела,но вовсе не от смущения. — Да как вы могли?! — воскликнулаона. — Вы ведь знали, о чем я подумала! Вы могли хотя бы намекнуть мневчера…

Или сегодня, когда вы наткнулись на нас в лесу!..

Сара просто не могла поверить, что он мог так поступить сней. Он заставил ее думать о смерти, хотя вовсе не собирался ее убивать! Этобыло не просто жестоко — это была бессмысленная жестокость ради… жестокости, ией захотелось дать ему пощечину.

— Значит, не мог, — отрезал Франсуа де Пеллерен, иСара окончательно убедилась, что никакой он не ирокез и не гурон, а самыйнастоящий, чистокровный француз. Теперь ей было даже странно, что она не понялаэтого сразу. Должно быть, ее ввели в заблуждение его высокие гетры из замши,мокасины, перо в волосах и весь остальной антураж, однако Сара тут же подумала,что если она постарается, то сможет без труда представить его в напудренномпарике, в белых чулках и в бриджах до колен. И все же сознание того, что передней — такой же человек, как она, не успокоило Сару. Она знала, что никогда непростит ему этого чудовищного обмана.

— Кроме того, — холодно заметил француз, —наткнуться на вас в лесу могли и могауки.

Он вовсе не собирался извиняться перед ней.

Эта безрассудная женщина должна была понять, что ни еемолодость, ни красота не искупают ее глупости и легкомыслия. Жизнь в НовомСвете была суровой, жестокой и… слишком недолгой. За малейшую ошибку здесьприходилось платить самую дорогую цену, и тот, кто пренебрегал осторожностью,как правило, уже не получал второго шанса.

Эта миссис Фергюссон должна была понять, что здесь никто небудет с ней нянчиться. Если бы не его отряд, наткнувшийся на них по чистойслучайности, то сейчас она уже ехала бы в Канаду в качестве военной добычикакого-нибудь вождя, который сделал бы ее своей рабыней. И это был бы еще несамый худший исход. Франсуа знал, что шауни убивали белых без всякой пощады, нежалея ни женщин, ни стариков. Они словно с цепи сорвались, и правительствоникак не могло с ними справиться, хотя попытки как-то защитить поселенцевпредпринимались уже не раз.

— Что же касается вчерашнего вечера, — продолжилон и насмешливо поклонился Саре, — то вас легко могли похитить дажеотсюда, несмотря на часовых. Вас приторочили бы к седлу, как куль муки, и кутру вы были бы уже в Монреале. Жизнь здесь слишком опасна, миссис Фергюссон.Это вам не Англия, так что мой вам совет — уезжайте-ка к себе домой, дапоскорее. Новый Свет — не самое подходящее для вас место.

— Тогда почему вы здесь? — парировала Сара,заметно приободрившись. Она уже не чувствовала исходящей от Франсуа опасности,да и полковник, казалось, одобрительно на нее поглядывал. Что касалось Уилла,то он уже вернулся в казарму и сидел там у печи со стаканом кукурузного виски вруке.

— Я приехал сюда давно — тринадцать лет назад, вместе смоим кузеном, — ответил Франсуа, хотя еще секунду назад ему казалось, чтоон вовсе не обязан давать ей объяснения. Он умолчал поэтому, что его кузеномбыл сам Лафайет и что король Франции специальным декретом запретил обоимпоездку в Америку, и все же они поехали. Правда, десять лет назад Лафайетвернулся домой, а Франсуа остался. Он чувствовал, что именно здесь его судьба,да и бросить своих друзей он не мог.

— Я сражался за эту страну и проливал за неекровь, — сказал он решительно. — Я жил среди ирокезов, и у меня естьправо находиться здесь.

— В последние два месяца, — вмешалсяполковник, — граф вел от нашего имени переговоры с несколькимивоинственными племенами на Западе.

Красная Куртка, великий сахем Лиги ирокезов, очень уважаетего и относится к Франсуа как к родному сыну.

Он не сказал ей, что Франсуа не просто жил с индейцами — онбыл женат на Плачущей Ласточке — дочери вождя сенека, которая погибла от рукгуронов. Погиб и их с Франсуа маленький сын.

— Сегодня вечером, — продолжал полковник, —Франсуа должен был снова отправиться на север, чтобы встретиться в Монреале свождем могауков, но он обещал мне, что по дороге будет искать ваши следы… Мывсе очень беспокоились за вас, миссис Фергюссон. Вы не вернулись… что намоставалось думать?