Гриффит чуть покраснел и ответил, что был бы рад, но домаего ждет сестра…

— Так мы позвоним ей и объясним, в чем дело, —быстро ответила Джоан и вышла в холл к телефону.

Мне показалось, что на лице Гриффита появиласьрастерянность, и я подумал, что, пожалуй, он малость побаивается своей сестры.

Джоан вернулась, улыбаясь, и сообщила, что все в порядке.

Таким образом, Оуэн Гриффит остался у нас на обед и явно былдоволен этим. Мы беседовали о книгах и театре, о политике и музыке, живописи исовременной архитектуре.

О Лимстоке, анонимных письмах и самоубийстве миссисСиммингтон не было сказано ни слова. Мы оставили все это в покое, и Гриффит,по-моему, был счастлив. Говорил он занимательно и остроумно, его смуглоепечальное лицо прояснилось.

Когда он ушел, я строго напомнил Джоан:

— Слишком он хороший парень, чтобы строить над нимшуточки!

— Это ты так говоришь! — возразила Джоан. —Все вы, мужчины, заодно.

— А с чего это ты решила любой ценой получить егоскальп, Джоан? Раненое самолюбие?

— Может быть, — ответила мне сестра.

Вечером мы обещали прийти на чай к мисс Эмили Бартон, в еевременную квартиру в городке.

Мы пошли пешком, я уже чувствовал себя достаточно крепким,чтобы на обратном пути подняться на холм. Очевидно, мы не рассчитали время ипришли слишком рано, потому что отворившая нам дверь высокая, костлявая,энергичного вида женщина сообщила, что мисс Бар — тон еще нет дома.

— Но она сказала мне, что вы придете, так чтопроходите, пожалуйста, и подождите ее.

Судя по всему, это была верная Флоренс.

Мы прошли за ней по лестнице в гостиную, уютную, хотя,пожалуй, чересчур уставленную мебелью. Некоторые из вещей были, по-моему, родомиз «Розмарина». Флоренс явно гордилась этой комнатой. — Правда,красиво? — спросила она.

— Очень, — с чувством ответила Джоан.

— Стараюсь, как могу, чтобы мисс Эмили было удобно.Конечно, я не могу сделать все, как хотелось бы и как оно полагалось бы длянее. Знаете, все-таки дома это дома — там у нее целая вилла, а тут только этакомнатка.

Флоренс — женщина явно с характером — укоризненнопоглядывала то на Джоан, то на меня. Я чувствовал, что сегодня у нас неудачныйдень. Джоан досталось уже от Эме Гриффит и Партридж, а теперь эта вернаядраконица накинулась на нас обоих.

— Я девять лет была там горничной, — добавила она.Джоан, задетая таким несправедливым к нам отношением, отозвалась:

— Да, но ведь мисс Бартон хотела сдать дом! Она же самапоручила это конторе по сдаче внаем.

— Она была вынуждена пойти на это, — разгорячиласьФлоренс. — А ведь она живет так скромно и экономно! Если бы только ееоставили в покое с налогами. Так нет же, властям надо получить свое, хотя быдля этого пришлось кожу содрать с человека!

Я грустно покачал головой.

— При старой хозяйке денег у них было ой — ой —ой, — продолжала Флоренс. — Ну, а потом бедняжки начали умирать одназа другой, и мисс Эмили ухаживала за каждой из них. Себя не жалела и всегдатакая терпеливая, не пожалуется. А у нее и самой-то здоровье не бог вестькакое. И тут еще все эти заботы с деньгами! Она говорит, что теперь акции неприносят столько, сколько раньше — но почему, вот что я хотела бы знать? Стыднодолжно быть господам из правительства! Обижать женщину, которая не разбираетсяв счете и во всех их хитрых штучках!

— Ну, от налогов страдают почти все, — сказал я,но Флоренс осталась непоколебимой.

— Я и слова не скажу, когда речь идет о человеке,умеющем распихивать всех локтями, но мисс Эмили? Она нуждается, чтобы кто-то оней заботился. Пока она у меня, я уж позабочусь, чтобы ее никто не обидел и нерасстроил. Для мисс Эмили я все сделаю!

Несколько мгновений она смотрела на нас, словно даваяпонять, что не шутит, а потом покинула комнату, аккуратно затворив за собоюдверь.

— Ты не чувствуешь себя чем-то вроде вампира,Джерри? — спросила Джоан. — Я да. Что это с нами творится?

— Чем дальше, тем хуже, — ответил я. — Мигенсыта нами по горло, Партридж не признает тебя хозяйкой, а верная Флоренссмотрит свысока на нас обоих.

— Хотела бы я знать, — пробормотала Джоан, —почему это Миген ушла от нас именно сегодня?

— Надоело ей с нами.

— Да нет, не думаю. Хотелось бы знать.., как тыдумаешь, Джерри, могла тут быть как-то замешана Эме Гриффит?

— Думаешь, наболтала ей что-нибудь, когда ониразговаривали утром на крылечке?

— Да, говорили они недолго, но…

— Но там, где ступит эта женщина, — закончил явместо нее, — сто лет трава не растет. Может быть…

Тут дверь открылась и вошла мисс Эмили. Она порозовела, немногозапыхалась и явно была возбуждена. Ее голубые глаза поблескивали.

Она сразу же защебетала:

— Ох, дорогие мои, как мне неприятно, что я опоздала. Ятолько на минутку выскочила в город за покупками, а булочки в «Синей розе»показались мне не очень свежими и я пошла к миссис Лиген. Я всегда покупаюбулочки напоследок, когда присылают новую партию прямо из печи, а неподсовывают те, что остались с прошлого дня. Но только мне так неприятно, что язаставила вас ждать.., не могу себе простить…

Джоан перебила ее:

— Это наша вина, мисс Бартон. Мы пришли слишком рано.Дорога под гору, а Джерри теперь уже так вышагивает, что мы всегда приходимслишком рано.

— Этого вы не говорите, дитя мое. На что-нибудь хорошееникогда не бывает слишком рано.

Старушка ласково погладила Джоан по плечу. Джоан просияла —наконец-то она, кажется, имела успех. Мисс Эмили улыбнулась, включив в улыбку именя, но как-то с опаской, словно подходила к тигру — людоеду, который сейчас —на пару мгновений — гарантированно безопасен и ничего ей не сделает.

— С вашей стороны крайне любезно прийти на такуюЖенскую вещь, как чай, мистер Бертон.

У старушки, видимо, было твердое представление о мужчинахкак о существах, которые не пьют ничего, кроме виски с содовой, курят сигареты,а в промежутках между этим только и делают, что соблазняют деревенских девушекили заводят связи с замужними дамами.

Когда я позже поделился своими мыслями с Джоан, онаответила, что, по ее мнению, мисс Эмили всегда мечтала встретить именно такогомужчину, но, к сожалению, эта мечта так и не осуществилась.