– Мы не можем появиться в Торбардине в такомвиде! – высказал он общее мнение. – Нас примут… за призраков, илиовражных гномов, или я не знаю, за кого еще, но наверняка сразу же отправят втюрьму!

– Чушь! – авторитетно заявил Селквист, – неболтай о том, чего не понимаешь. У нас идеальная маскировка! Прошлый раз яиспользовал ее же, и все прошло просто великолепно. Сейчас мы возьмем метлы, иесли кому придет в голову мысль поинтересоваться, кто мы такие, в чем я личносильно сомневаюсь, то мы прикинемся трубочистами!

Все трое неотрывно смотрели на Селквиста, но теперь уже свосхищением. Он был их лидером по праву. Все дружно разобрали метлы и двинулисьпо коридору. За поворотом оказался балкон, и гномы застыли, с изумлением глядяна раскинувшийся внизу город. Вид был действительно потрясающим.

Все королевство Торбардин располагалось в недрах Харолисовыхгор. Тут были и семь главных городов, и три равнинных сельскохозяйственныхрайона, и крепости у Южных и Северных Врат, и Город Мертвых. С балкона, где онинаходились, гномы могли видеть только небольшую часть жилых построек, но иэтого оказалось достаточно, чтобы у них захватило дух от восторга.

Вся их деревня, которой они страшно гордились, легкозатерялась бы на краю открывшейся им огромной пещеры.

Далеко вдали можно было рассмотреть легендарное Древо ЖизниХайларов – гигантский сталагмит, на котором располагался хорошо укрепленныйгород с множеством башен, площадей, парков и величественных домов.

Даже если враги сумеют прорваться через каменные ворота,гномы запрутся на Древе Жизни и смогут выдержать длительную – по некоторымоценкам столетнюю – осаду. Подобного ни одна армия себе позволить не сможет.

Трое гномов стояли у самых перил и, облокотившись о них,смотрели вниз, но четвертый, Огер, стоял у стены коридора, стараясь вжаться внее поплотней. Ему становилось дурно, даже если он просто залезал на дерева.

– Вон, видите! Это Седьмая Дорога, – указалСелквист. – Сейчас мы практически у Зала Стражи, что у входа в ДолинуТанов. Теперь мы двинемся на север и, пройдя через Западные Районы, попадем натерриторию тейваров. А там можно будет и отдохнуть.

Огер смотрел на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Но ты ничего не говорил о тейварах!

– У них ужасная репутация! – поддержал его Пестл.

– У нас не лучше, – заметил Селквист.

– Ну, это совсем другое дело, – пробормоталМортар.

– Они вампиры, – тихо пробормотал Огер. – Онипьют кровь и ходят вверх ногами, а на свету исчезают, превращаясь в вонючийзеленый дым.

– Кто тебе наплел эту чушь? – поинтересовалсяСелквист.

– Мама говорила!

– Мортар, объясни ему!

Мортар рассказал, что, хотя жизнь в самых темных глубинахгор действительно привела к тому, что тейвары разлюбили яркий свет, вампирамиони от этого не стали. Они считались прирожденными бунтарями и не раз пыталисьзахватить власть над другими кланами. За это их, понятно, никто не любил. Номладенцами они все же не питались, что бы там про них ни говорили. И хотя онибыли единственным гномьим кланом, практиковавшим магию (что, несомненно,доказывало их ненормальность), это еще не делало их всех мерзавцами.

Пока Мортар читал свою лекцию, Селквист направился к узкойлестнице, зигзагами спускавшейся вниз вдоль каменной стены.

– Я не смогу! – сдавленным голосом произнес Огер.Самое высокое дерево в их долине выглядело бы отсюда не больше спички, если быросло на дне пещеры, куда им предстояло спускаться.

– Ну, нельзя же так бояться высоты! Ты ведь живешь вгорах! – раздраженно заметил Селквист.

– Ты же знаешь, я домосед, – оправдывался Огер.

– Ладно! Заткнись и держи меня за руку, я тебя поведу.Вперед! Седьмая Дорога ждет нас!

Гномы всегда отличались практичностью в выборе имен (можетбыть, за исключением матери Селквиста), и Седьмая Дорога называлась именно так,поскольку она и была седьмой, если считать от Северных Врат, где начиналасьПервая.

Медленно и осторожно гномы начали спуск. Огер судорожновцепился в руку Селквиста и старался смотреть только себе под ноги.

Гномы шли на север по Седьмой Дороге. Встречные хайлары,казалось, их вообще не замечали, только некоторые пожилые гномихи, оказываясьпоблизости, брезгливо подбирали юбки, чтобы не замараться о грязныхтрубочистов. Лишь однажды их остановила свадебная процессия, и Селквистторжественно пожал жениху руку – старинная примета гласила, что рукопожатие трубочистаприносит счастье.

Потом они с трудом заставили Огера двигаться дальше (тотнеприлично пялился на невесту) и, завернув за угол, столкнулись с четырьмярослыми гномами в богато украшенных доспехах и с огромными боевыми топорами наплечах.

Огер решил, что они, несомненно, попались, и с тихим стономпопытался упасть на колени, вымаливая снисхождение у грядущего суда.

– Поднимите этого идиота! – зло прошипелСелквист. – Мортар, Пестл, тащите его сюда!

Мортар пнул Огера, а Пестл подхватил его под руку. Селквистпоспешно свернул в подворотню.

Мимо них проехала деревянная резная тележка, которую толкалидва оборванных гнома, затем проследовали еще двое. Эти были одеты не в примербогаче, с золотыми цепями на шее. Они поглаживали свои ухоженные бороды игромко, на всю улицу, что-то обсуждали. Стражники подозрительно покосились нагрязных оборванцев-трубочистов, но, так ничего и не сказав, двинулись дальше.

– Ерунда! – облегченно прошипел Селквист. –Наверное, сборщики налогов. Им не до нас.

Тележка была нагружена раздутыми мешочками и сумочками.

– Наверное, в ней полно золота и серебра, –завистливо протянул Пестл.

Селквист втянул ноздрями воздух, принюхиваясь.

– В основном золото, но есть немного стальных монет ипара серебряных слитков. Все это к нам никакого отношения не имеет. Простопример того, сколько здесь богатства! Там, куда мы направляемся, нам тоже будетчем поживиться. Держитесь меня, и вы тоже однажды наденете на шею золотую цепь.

– Или вам наденут веревку, – пробормотал Пестл.Вид острых боевых топоров подействовал на него угнетающе.

Гномы холмов продолжили свой путь, радуясь в душе, чтоСелквист знает, куда идти (во всяком случае, они надеялись, что он это знает).Поскольку солнца здесь не было, они потеряли чувство времени и направления, иим казалось, что они уже целую вечность бродят кругами. Громкое урчание вживоте напомнило Мортару, что, вероятно, наступило время ужина.