Гигант повалился, а тетка выругалась.

– Вот жучка прыткая! Я уж тебе! Игор Третий, Игор Второй – все сюда…

Глядя на корчащегося великана, Вита поверить не могла, что спустя миг в комнату явятся еще два подобных «красавца» и вынут дубины из-за спин.

Она и продумать, спланировать дальнейшую «безнадегу» не сумела. Доски пола вздыбились вдруг жерлом вулкана, и вышло из-под них нечто огромное, ощеренное частоколом зубов, пятнистое и змееобразное… Обалдевшая от событий, Вита не сразу признала в возникшей жути знакомую леопардову голову.

Ган вовремя пришел.

Он был страшен и смертоносен. Ухватив за плечо Игора Второго, взмахнул им, словно тряпкой, сметая под себя в обнажившуюся воду Игора Третьего с визжащей трактирщицей, и с размаху вшиб в пол, разломив доски, смешав превращенное в кашу тело с трухой…

Наконец все кончилось, и леопардовая огромная морда, захватив последнего, подрубленного Витой Игора Первого, снова исчезла в разломе.

Вита со стоном осела на пол. Меч выпал из руки. За спиной болезненно и радостно застонал Данияр.

***

Про лекарские навыки Данияр не нахвастал.

Он с деловитой сосредоточенностью копался в дорожном сундуке с настойками, травами и порошками. Мешал отобранное с водой, добытой из кровавого колодца. Кому принадлежал тот сундук – неведомо. Подобных вещей в таверне нашлось много, и не нужно было гадать, что стало с их прежними владельцами…

Но в этот раз постояльцам повезло.

Живы были все. И богатей с его охранником. И даже Витин козленок.

И старуха с внучкой, про которых все забыли. Они, оказалось, заметили, как хозяйка сожгла в очаге сонный порошок, и, зажав носы, сбежали в жилые комнаты. Данияр отругал их, что не предупредили, да потом рукой махнул. Что взять с них? Старая да малая. Испугались до смерти… А потом еще Игор Второй к ним в комнатушку ломился. Как эти бедолаги вообще со страху духам душу не отдали! За несчастных вступился охранник. Сказал, что, заметив, как бегут, понял – случилось плохое – и тоже пытался нос прятать. Тогда его подоспевшие Игоры на мост потеснили и сбросили, не дав за усыпленных вступиться…

Данияр оправдание принял, сунул бабке какую-то травку. Велел разводить кухонный очаг, чтобы сделать целебный отвар для успокоения нервов и поднятия сил.

Крепче всех досталось охраннику. Падая, он поломал ребра, а после, лежа в воде, замерз. Господина же его грилли сильно ранил. Руки распорол и бок… В общем, ведьмачонку работы хватало!

Одна Вита, не терпящая собственной слабости, до последнего держалась, а потом просто хлопнулась бы на пол без сознания… Только Ган, который, будучи уже в людском облике, стоял рядом с ней, успел поймать. Он поднял спутницу на руки:

– С ней что? – резко окликнул Данияра.

Тот, оторванный от усердной работы – зашивания пациенту прокушенного бока, – впал в ступор и ответить не смог.

– Ее грилли порвал, наверное… – испуганно выдохнул полный мужчина. Он, кажется, за прошедший вечер успел похудеть раза в полтора.

– Быстро за мной! – Ган рявкнул на Данияра, и тот, оставив недошитую рану, пустился к Вите.

Леопард отнес ее в соседнюю с кухней комнатку, видимо, хозяйскую, и опустил на широкую кровать. Платье, с ног до головы запачканное кровью, скрыло правду, и лишь поздно замеченный рваный рукав ее показал. Обнаружив полукруглый покус, Данияр облегченно хмыкнул, быстро принес с кухни пузырь с готовым зельем и, пропитав им тряпицу, приложил к Витиному плечу.

– Вот так, – радостно кивнул Гану. – Не сильно погрызли – она умучилась просто… Побудь с ней, а я остальных долечу.

Ган проводил его взглядом. Поднял с пола дрожащую Ветку – отыскавшись после побоища, она уже не отходила от хозяйки – и положил Вите в ноги. Потом снял плащ, накинул на раненую. Принес и прислонил тут же к стене оброненный меч.

Перед тем, как выпустить чужое оружие из руки, взвесил. Меч был тяжелый, с явным перевесом. На гладкой стали смутно проступало клеймо. Можно было разобрать витиеватое изображение странного зверя с непропорциональной длинной головой и копытами на вскинутых в воздух ногах. Длинный хвост напоминал хвост крысы, а схематичные узоры на шкуре обозначали поперечные полосы…

Ган поставил меч и невольно потер ладонью ключицу. Потом сел на пол возле кровати, привалившись к ней спиной.

Стал ждать.

Под полом плескала вода, а на спине, под рубахой и коттой расходилось липкое неприятное тепло. Хорошо, что не просочилось через стыки кожаных пластин брони… Оборот из леопарда в человека неплохо подлечил свежеполученные раны, но кровь нашла, где выйти и одежду залепить.

Ган слушал, как шелестит, подвывает и ворочается могучее озеро. Звуки были знакомые. Но леопард знал, что мнимое спокойствие Ярын-наен – обман и иллюзия. Ведь меньше часа назад, когда мчался он в непривычной пресной воде, бросив ложный ведьмин след, тьма у самого дна обрела вдруг скорость и плотность – поднялась размытым пятном, ушла вбок и вверх. И пасть в ней открылась такая, какой Ган не видал даже у кашалота… А может, просто у страха глаза велики, и вовсе не был так грозен тот, кто подплыл вплотную… И укусил. И получил в ответ – ощутив, как смыкается на спине живой капкан, Ган тоже цапнул, впился зубами в чью-то чешуйчатую плоть, вбирая ртом прогорклый рыбий вкус и запах…

Враг отстал – черным бревном упал обратно в глубину.

Ган припомнил и вынул из памяти его имя. Кажется, Иней про таких говорил. Или Орка… Скорее, Орка – он, будучи подростком, часто подходил к зимовьям оравэтов и слушал их байки о страшном пресноводном чуде – Джуутку-Наен, «кусачей рыбе». Ган не воспринимал его пересказов всерьез. Он не верил, что не в бездонных морях, а в вонючих пресных ямах, коими он, как всякий морской зверь, считал озера, могло зародиться нечто столь могучее и ужасное.

Наверное, у Ярын-наен вовсе нет дна, раз такое может жить, питаться и прятаться в нем…

Кровь меж пластинами все же прошла. Совсем чуть-чуть, но Вита увидела. Или почуяла… Потянулась с кровати и коснулась Гановой спины.

– Что это? Ведьма ловушку устроила?

– Нет. Путь, которым я пошел, оказался ложным, но ловушек там не было – ведьма просто оборвала его.

Леопард попытался отстраниться, гася невнятную потребность обернуться и заглянуть Вите в глаза. Интересно, что в них? Желанное отчего-то беспокойство за его, Ганово, здоровье? Или…

Девичьи пальцы сильнее наползли на спину, потрогали кровь, удостоверяясь.

– А рана откуда?

Ган замер под ними, даже дыхание затаил. Пальцы… Жаль, через броню и одежду не понять, горячи они или холодны… Горячи, наверное… Вспомнилась вдруг обнаженная Витина спина, и оконный проем замка, и ладонь, коснувшаяся нечеловечески горячей кожи… Почему вообще это важно узнать сейчас?